Закрытые глаза / Забытый город

РУТИНА

Стройные ручьи школьников со звонком уничтожили плотину-дверь и заструились по мрачным коридорам. Только одинокая Саша стоит перед огромным камнем, называемым Марией Васильевной. Саша понимала, что придётся прийти и исправить злополучную двойку на восьмой или, не дай бог, на девятый урок. Поэтому она хотела выпросить точку в журнал до следующего занятия, ведь тогда можно не оставаться дополнительно и в понедельник закрыть неуд хорошей оценкой — убить двух зайцев одним выстрелом. К сожалению, Марии Васильевне было глубоко плевать на заботы очередной, как она считала, лентяйки, копошащейся в коконе общеобразовательной школы No368. Жалобные просьбы Саши были просто отдалённым фоном, который, всё же, быстро становился громче и начал мешать погрузиться непоколебимой учительнице в свою бумажную работу, размышления о быте. Девочка, стоящая рядом с ней, была тем одним неприятным насекомым, которое мешает заснуть или поспать лишний часок утром. Жужжа и подлетая к уху, оно не даёт полностью расслабить утомлённое тело. Поэтому желание максимально жестоко с ним расправиться возникает в течение нескольких секунд. Вспыхнув раздражением, Мария Васильевна прерывает весь поток слов Саши грохочущим и металлическим криком: «Пошла вон!». Где-то сзади должны были появиться безумные овации и крик комментатора: «Нокаут!». Противник был повержен движением губ и треском голосовых связок, очевидно, что дальнейшее продолжение боя невозможно. На секунду сцепившись взглядом с камнем, Саша поворачивается и молча уходит из класса. О реванше не может быть и речи, придётся подчиниться воле Марии Васильевны. В конце плохо освещенной трубы коридора видятся заслоняющие свет большого окна силуэты, гоняющиеся друг за другом и разговаривающие между собой. Многие ребята пытаются спрятать угол в 90 градусов между стеной и полом. Их лица, отражающие недосып, освещаются экранами смартфонов. Пытаясь не споткнуться об ноги сидящих на полу, Саша идёт к кабинету английского языка. Машинально пытаясь не задеть локтем несущихся танками и поездами детей. Она погружена в размышления — проклятая двойка так сильно испортила такой чудесный день. Сегодня пятница, она хотела без груза на душе завалиться на кровать, включить любимый сериал и, поедая чипсы, погрузиться в иной мир, выдуманный, без злостных математичек, без школ и забот. Пытаясь забыть истеричного учителя математики, Саша старалась не отвлекаться и слушать Людмилу Анатольевну, которая объясняла новую тему по английскому. Через два или три урока точно будет проверочная, следовательно, если что-то не усвоить, то можно повторно сесть в лужу. И вот! Шестой урок кончился, мрачные старшеклассники сидят на новых железных скамейках и рассматривают веселый поток малышни, спускающийся на первый этаж в раздевалку. К сожалению, ученикам десятых и одиннадцатых классов не повезло, только в субботу они имеют меньше семи предметов в расписании. Саша никогда не пыталась сразу ломиться на первый этаж, ведь тогда её раздавит прессом потных тел. Давка прекращалась только после звонка на седьмой урок, даже самые медлительные ребята успевали одеться и отчалить домой. На лестничном пролете, на уровне ног располагалось окно, закрытое мутантом — слиянием перил и клетки на окна. Оперевшись на эту странную конструкцию, Саша взглядом делала дыру в полу. В голове летали образы, сотканные из моментов прошедшего школьного дня. Становилось тише, но гул в ушах не покидал её. Саша расслаблялась при мысли о том, что скоро будет в своей уютной комнате на целых два дня, только жабье лицо Марии Васильевны портило безмятежность ума и очерняло всё вокруг. Вопль звонка заставил её вздрогнуть и прыгнуть обратно в реальность. Спустилась, поменяла обувь и оставила позади зелёно-белые стены школы. Её так раздражал приказ матери носить сменку даже летом. Это забирает у неё целые 10 минут. Саша могла бы намного быстрее добираться до дома, прибавить себе ещё больше свободного времени. В своей голове она была таким гениальным оратором, парировала всем аргументам своей матери, которая, очевидно, ничего не понимает. Под натиском безупречной логики мама Саши, не выдержав, признаёт свою ошибку и снимает свой глупый и необоснованный наказ — ещё одна знаменательная победа. К сожалению, пока что в фантазиях, ведь спор с ней магическим образом всегда заканчивается не в пользу Саши. Только прожигавший насквозь взгляд парадной смог вытащить её из воображаемой дискуссии, заставив осознать горечь мира вне головы. Солнце тихо скатывалось с небес, а сумрак выползал, чтобы заново попытаться установить свою власть. Максим Васильевич, местный сумасшедший, вздрогнув от неожиданного потока холодного ветра, решил потихоньку собираться домой. Он, как всегда, целый день шатался по городу — местные закусочные, парки, перекрёстки — вёл свой непрекращающийся и абсолютно безумный монолог, обращался ко всем, заглядывая в глубину их глаз, но никогда не получал ответа. Может из-за того, что он не умолкал, вываливая на собеседника волну своей языковой мощи, а может дело в его грязной, серо-коричневой куртке, плешивой бороде и неразборчивой речи, из которой иногда можно выцепить отдельные имена и слова: «Путин! Сталин! Иисус! Сатана! Крым! Шпионы! Репрессии!». Да и нужен ли был ему ответ? Он понимал, что простым людям не понять всей той огромной, сложной, запутанной мысли, которая срывается с его уст. Он охватывал своим могучим мозгом всю мировую историю, политику, науку и религию, поэтому в один день его полностью перестали понимать окружающие. Сидящий на скамейке Дмитрий Иванович следит за плетущимся ко входу в парадную Васильевичем. Сумасшедший уже устало махает руками, не выкрикивает лозунги, а медленно шевелит воспалёнными губами. А ведь когда-то они оба ходили в одну школу, двинувшийся старик был отличником, любимцем всех учителей. Пока его сверстники пытались осилить «Капитанскую дочку», он уже читал книги из программы 11-класса и медленно, постоянно заглядывая в словарь, изучал каждую строчку трудов Ленина. Его ждало великое будущее, но одна ночь сожгла все таланты и здравый рассудок юного гения. Завалившись в квартиру, он, покрытый собственной кровью и еле стоявший на ногах, хрипло попросил ошарашенную мать вызвать скорую. Как оказалось позже, группе неизвестных лиц не понравился вид скромного паренька и было решено с ним культурно побеседовать, порасспрашивать, а за неправильные ответы наказать кастетом и крепкими ногами. Через пару месяцев он вышел из больницы, но голова отказалась так же хорошо работать, как это было до её контакта с железом. К сожалению, великая советская психиатрия не смогла вылечить Максима Васильевича, а сделала только хуже. Забрали его уже в 36 лет, окончательно свихнувшегося и бьющегося в конвульсиях, продержали в изоляции пару годиков, а дальше был распад СССР. Так бывший гений покинул свою тюрьму и стал дальше разгуливать по улицам, проповедуя истину, которую никто не понимает. Дмитрий Иванович, задумываясь обо всём этом, про себя сказал: «Ах! Сволочи буржуазные... Если бы не развалили державу такую, то мы бы сейчас с Васильевичем спокойно беседовали, как было в седьмом классе, в шахматы играли. А вышло... Не хватило времени нашей советской медицине его вылечить, а сейчас что!? Не лечат, а калечат». Под такие рассуждения он погрузился в своё обычное состояние, похожее на анабиоз. Сидя на деревянной скамейке, плохо покрашенной в кислотный зелёный цвет, он вспоминал старые времена, дыша не воздухом российским, а чистым и единственно правильным, советским воздухом. Саша наблюдала из окна на мимолётную встречу двух дедушек. Ещё полчаса и пребывающий в трансе старик пойдет домой, как и его бывший товарищ. Как и все пожилые, выпьет немного дешевого чая, который не бодрит, а усыпляет, погрузится в сон под шум тревожной классической музыки «НТВ». Саша же ждёт пока колонии мегабайтов новых серий переберутся с шумящего компьютера на миниатюрную флешку. Такое чувство, что время замедлилось из-за размышляющего о далёком прошлом старика. Он не даёт завершить копирование файлов и сделать прыжок стрелке часов. Как же сильно он напоминал французского бульдога скрещённого с человеком — думала Саша. Огромные глаза, а брыли с расщелинами морщин, такое чувство, немного колышутся на ветру. Слюна пытается убежать из страшного рта с редкими зубами, некоторые блестят железом, а другие — медленно гниют. Три седые — но гордые! — волосинки пытаются согреть старую и лысую голову. Но вдруг дряхлое тело медленно, тяжко и со скрипом поднимается с повидавшей перестройку и развал СССР скамейки, стрелка делает своё грациозное движение, а окно с индикатором выполнения магически исчезает. Саша вытаскивает горячую флешку, а старик исчезает в подъезде, плохо освещаемом пыльной лампой.

ПРОИСШЕСТВИЕ

Два часа ночи, большинство огоньков в потрёпанной многоэтажке задуто сумраком и ледяным ветром. В некоторых до сих пор можно заметить силуэты людей с сигаретами, говорящих на особом матерном диалекте и упивающихся до смерти чаем с водкой. Среди всех этих картинок типичного для простого народа досуга есть окно, которое не источает жёлтый свет ламп, а только яркое сияние телевизора. Темнота отлично помогает Саше полностью погрузиться, перешагнуть через экран и увидеть вживую всех удивительных героев сериала, следовать за ними в будущее, наполненное приключениями, но ограниченное одним часом. Громкий телевизор, который не может потревожить сон родителей, уставших после трудовой и потной недели, заглушает берсерков, забывающихся в угаре от хмелящих зелий и ревущих древними заклинаниями. На экране братья борются со злом, убивают очередных паранормальных существ. Комната заливается криками предсмертной агонии побеждённых врагов. Исчадия ада наконец-то убиты, а те, кто их уничтожил, молча стоят и тяжело дышат, переводя дух. Однако в сцену, где тишину нарушает только тяжелое дыхание главных героев, вмешивается крик. Абсолютно реальный, раздающийся приглушённо и сопровождающийся звуками битья посуды и ударами по стенам. Подобно паразиту, ползающему под кожей, вопли перемещаются под полом, и Саша замечает, как он выбрался на лестничную клетку. Саша, выйдя из трансового состояния, только сейчас понимает, что на фоне сцены с перестрелками, она краем уха слышала стоны, не похожие на те, которые бывают два или три раза в неделю со стороны родительской комнаты. Бесноватые завывания она проигнорировала, подсознательно скинув их на долю недобросовестного пирата, который выкрал серии. Это Максим Васильевич. Он вылетел на лестничную клетку и стал со всей силы стучать по каждой двери, которую видел перед собой. Он покрыт кровью, на теле зияют раны — где-то порезы и царапины, а где-то глубокие дырки. Из повреждённого глаза течёт кровь. Он в судорогах падает на пол, брызгая кровью, пытается встать и снова падает. Он машет руками, как будто пытается от чего-то отбиться, ревёт и просит о помощи. Такое чувство, что внутри его таятся огненные бесы, рвущие плоть. Вся кожа на дряблом теле трясётся, пальцы эпилептически дёргаются, а взгляд блуждает, отказываясь на чём-то фиксироваться. Эта заряженная потусторонней силой юла, не заметив позади себя ступеньки, хватается рукой за перила, но всё равно теряет равновесие и скатывается вниз, ещё пуще вопя. Если убрать производимый Васильевичем шум, то мы услышим, как за дверями четвёртого этажа пыхтят жители, каждый шепчет, толкает смотрящего в глазок, чтобы самому припасть и увидеть инцидент. Ведь такое бывает только в телевизионных программах, посвященных неразгаданным тайнам и необъяснимым случаям, или в желтушных газетах с бросающимися в глаза заголовками. Потихоньку на этажах немного удалённых от центра событий приоткрываются двери, осторожно люди выходят посмотреть, что происходит ниже или выше. Максим Васильевич катается на полу, напоминая груду сцепившихся кошек, никто не хочет к нему подходить. На пару секунд воцарилась тишина, глаза его открылись максимально широко, всё тело напряглось, покраснело, выступили вены на исхудавшем, морщинистом теле. Все замерли в ожидании, этот момент растянулся на часы, но был нарушен пронзительным воплем. Старик, опять наполнившийся необъяснимой энергией, побежал настолько быстро, насколько ему позволяли его ослабевшие от жизни ноги. На этажах под ним начали закрываться двери, чтобы необъяснимый ураган не залетел в квартиру, обмазав кровью всё накопленное тяжелым трудом богатство. Максим Васильевич выглядел ещё неприятней, чем обычно — это надо постараться. Он и так был неопрятным, всегда каким-то сальным, грязным, но сейчас всё это было скрыто за слоем крови, грязи и пыли с полов подъездов. Белая майка-алкоголичка была порвана в клочья, видимо, самим стариком. Трусы потерялись по дороге, в глубинах квартиры. Кожа была так натянута на скелет, что могла порваться в любую секунду. Красные глаза, облепленные венами, приготовились вылететь из черепа. Рысью пенсионер прыгает из подъезда, бежит, минуя скамейку и неасфальтированную песочную дорогу с редкой травой. Финишем является площадка. Черепахи «скорой» помощи медленно подползают к дому, жильцы собираются у подъезда и у своих окон, наблюдая загадочную одержимость Максима Васильевича. Никто не пытается его остановить, успокоить или что-то ему крикнуть, их можно понять. Они наблюдали этого безумца годами. Рассказы и анекдоты, связанные с ним, платиновые фразы сумасшедшего постоянно всплывали в беседах соседей. «Неудивительно, что он окончательно свихнулся под напором старости и прогрессирующих психических заболеваний» — подумали все хором. На площадке он потихоньку стал выматываться, падая и лежа, как мёртвый в затишье, которое через пару секунд обрывалось, и он заново, махая руками, вопил. Никто не знал о пределе его резко появившейся силы, да и откуда появились все эти многочисленные раны, на которые он совершенно не обращал внимания? Может у него есть какое-то оружие в кармане? Эти опасения держали наблюдателей от больного в стороне. Наконец-то приехали доблестные защитники правопорядка и подоспела медицинская помощь. Скрутить буйного пациента не было сложной задачей, он выдохся. Полуживое тело уже не могло противодействовать крепким и мясистым рукам полицейских. Да и он сам перестал сопротивляться, только трясся и мямлил, лениво отмахиваясь руками от невидимых пикирующих птиц, и ощупывая кожу. Люди начали расходиться, а его стали тут же опрашивать, но быстро это дело прекратили: во-первых, допрос на месте редко бывал очень длительным и подробным; во-вторых, речь его была ещё странней, чем обычно. Это уже не были монологи про исторических лидеров, нынешнюю политическую ситуацию и марксизм-ленинизм. Словарный запас был совершенно другой, с примесью чего-то старого, но более подходящего этой ситуации. Начав говорить, сбивчиво и меняя тон, он уверил всех, что продвинулся ещё дальше по лестнице своего помешательства. Пенсионер выдал истории про вспышки тёмного света, которые пытаются залезть к нему под кожу, про насекомых, штурмующих его голову, про тянущего ему руку из телевизора азиатского вождя. Больше всего он ошарашил народ, когда начал своей дряблой рукой, покрытой высыпаниями из-за сенильной пурпуры, отодвигать веко проткнутого каким-то острым предметом глаза. По его словам, в зеркале, когда он присмотрелся к своему зрачку, он обнаружил армии демонов, пытающихся через отражения вытянуть себя в этот мир. Поэтому он и решил остановить их. На второй глаз, видимо, его не хватило. Расшифровать запутанный шифр, созданный тяжелыми психическими расстройствами, нельзя, да и не факт, что те вещи, которые показались хоть как-то годны для восприятия, являются именно тем, что он хотел донести народу. Самое загадочное во всём этом — это его стояние на ногах. Он потерял много крови, хоть и раны были неглубокие, в его возрасте такое пережить — чудо. Но и оно продолжалось недолго, ведь во время своего жуткого рассказа молодой старик упал в обморок. Не медля, его повезли в больницу. Всё же, не выдержало тело таких безумных нагрузок. Саша была свидетельницей всего этого. Наблюдала она из окна. Рассказы сумасшедшего старика до неё не дошли, ведь с высоты их было не слышно. Родители после подобного заснуть не смогли, как и Саша. Сериал она продолжать смотреть не стала, а просто легла и стала думать о том, что потрясло всех. Как обычно бывает, практически на следующее утро начали ходить слухи: кто-то считал, что ничего удивительного в этой ситуации нет, простое сумасшествие, другие видели в этом проявление нечисти и паранормальщины всех сортов. В общем, верили в характерные для российского фольклора истории — нехорошая квартира, бесы, НЛО, порча и даже занятие магией, которая и свела его с ума, а вовсе не травмы мозга и генетические предрасположенности. В этот же день в нескольких районных сообщества «Вконтакте» появились видео события и бурные обсуждения. Позже — сообщения в местных газетах, печатных и электронных. Но по делу ничего особо нового не было. Ещё позже вскрылось, что в больнице объект обсуждений умер, но о причинах узнать никому не удалось. Саша и все остальные перестали вспоминать об этом из ряда вон выходящем случае, только кровь, впитавшаяся в пол, отзывалась в памяти пронзительными криками бедного Максима Васильевича.

ПРОПАЖА

Звонок с седьмого урока, но Саша не идёт домой с чувством лёгкости после очередного утомительного школьного дня. Ей приходится задержаться у учителя, чтобы исправить двойку, отравляющую прекрасный сад хороших оценок. Дёрнув ручку, она обнаруживает, что дверь закрыта, а Мария Васильевна уже успела умчаться в неизвестные дали, возможно, на своей метле. «Вот дрянь, совсем не думает о моём времени, ведь из-за тебя приходится оставаться» — сказала про себя Саша. Постояв немного у коридора, повторив пару правил и формул, она решила отлучиться в туалет. Едкого дыма сигарет уже не было, ведь с шестого урока разрешали выйти во внутренний двор, детям не приходилось прятаться по туалетам, затягиваясь смертью. Более того, туалет для девочек был намного чище, чем мальчишеский. На секунду вздрогнув, она вспомнила, как один раз побывала в мужской уборной. Истинно травмирующий опыт. Опять подошла к двери и дернула ручку — никакого результата. Так она простояла до ещё одного звонка, от злости стукнула стену ногой. Но стена не могла помочь ей, поэтому отозвалась только тупым звуком. Прошли ещё пятнадцать минут — никого нет. По этой причине она пошла в раздевалку собираться домой с тяжелым грузом на сердце. Ноги в этот раз не отрывались от земли, создавая чувство полёта в предвкушении заслуженного отдыха. Саша понимала, что сейчас учитель может прийти, но стоять ещё час она не хотела. «Пусть ставит двойку, будет четверка в четверти, ничего страшного» — буркнула она себе под нос. Отвлекла Сашу от мрачных мыслей плачущая учительница, невнятно объяснявшая что-то собравшимся вокруг коллегам. Саша видела пару раз её с группой маленьких детей на первом этаже, видимо, это руководитель одного из классов начальной школы. Несчастная была сравнительно молодая, стройная, с каре, с чистой и гладкой кожей. Одежда ей шла, поэтому могло даже показаться, что она вовсе не работала здесь, а была матерью ученика. От неё не веяло пыльностью и разочарованием — без странных и дешёвых бус, броских и нелепых нарядов, желающих привлечь внимание мужского населения России. Образ был приятный, что есть редкость для работников средних образовательных учреждений — это выделяло её из толпы свинообразных старух и сморщенных кикимор, выбравших когда-то давно педагогический факультет и теперь воплощающих свои властные извращённые фантазии, подпитываемые невозможность удовлетворить непомерное либидо. Саша обратила внимание на это, но не задерживалась. Было бы некультурно стоять и подслушивать разговор, даже парочку фраз, которые ветром раскрытого окна донеслись до её ушей. Когда Саша покинула школу, она увидела, что к ней подъезжает полицейская машина. На следующее утро школа оказалась закрытой на карантин, но по городу поползи слухи о пропавшем классе. Настя, подруга Саши, рассказала, что третий «Б» вместе с родителями просто испарился. Учительница покинула класс на пару минут, а когда зашла, то уже никого не было, только теплая, согретая юными телами, одежда. Она была везде — на стульях, партах и полу. Обзвонить родителей не вышло — телефоны или не берут, или отключены, причём у всех ближайших родственников. Как будто стерлись с лица земли, только одежда и квартиры с личными вещами остались вещественным напоминанием их прежнего существования. Полиция судорожно обыскивает город, чтобы быстрее собрать все тряпьё и не пугать им народ. «Скрыть хотят!» — сказала Настя. Саше стало немного не по себе от таких слухов. Всё это показалось ей страницами книг сомнительных детективов, поэтому она резко ответила, что подобному нельзя верить, ведь это просто глупые выдумки. «Если бы такое произошло, то об этом бы везде трубили, как с федеральных каналов, так и со всех новостных сайтов! Даже когда один человек пропадает при странных обстоятельствах, то обсуждают все кому не лень, а тут только слухи дурацкие» — заявила Саша, рассыпая неустойчивые аргументы своей подруги. Настя считала её умней себя, поэтому не стала продолжать спор, решив, что подобное действительно кажется фантасмагорией. Тогда был свежий летний день, прохладный ветерок идеально сочетался с греющим солнцем. Оставался месяц до летних каникул, но школа закрылась раньше, что вызывало неимоверную радость у детей — вместо трёх месяцев отдыха получилось четыре, как акция в магазине. Жуткие небылицы не могли испортить настроение, когда над головой голубое полотно, освещаемое яркой, вечной лампой. Никаких тёмно-серых клякс, готовящихся испортить день. Саша достала «Уно», начали играть и обсуждать всё, что только приходит в голову: глупость учителей, корейские бойз-бенды, одежда, сериалы — этот процесс тянуться мог вечность, но одиннадцатый раунд простой настолки поставил точку, игра надоела. Настя посмотрела в окно и решила, что можно сходить в парк, а потом в торговый центр. Саша не имела ничего против, даже немного поторапливала свою неповоротливую подругу. Вдали от крупного ТЦ, наполненного жизнью и суетой, ползла кольцевая автомобильная дорога, а по ней — машины. Гудение, создаваемое бурным трафиком и скрипящими колёсами, усыпляло жителей тех мест, где редко бывает человеческая нога. Чуть дальше от КАД располагалось великое болотистое царство. Тут лет тридцать назад пытались что-то строить, но вскоре проекты были заморожены, причины сейчас уже не узнать. Скорее всего, обанкротились или нашли более выгодные места для строительства. Вокруг бетонного здания, похожего на склеп, были разбросаны плиты, как упавшие надгробия. Всю эту картину закрывали выросшие высоко травы. Болото добиралось до уже почти сгнивших останков когда-то гордо стоявших деревянных хижин. В этой долине заброшенных построек и топких земель были схоронены десятки вечно спящих скелетов, покоящихся в вечном блаженстве смерти. Так уж вышло, что по совпадению обстоятельств в 90-ых сюда свозил трупы детей. Александр Васильевич, ныне уже бросивший своё занятие молодости. Иногда навещал эти зловещие места, идеально подходившие для съёмок фильма ужасов. Он с точностью помнил лица своих жертв, их запах и тепло тел. Обычно несчастные после созданных для убийства рук превращались в некий паззл. Терехов выбрасывал их в заросшую камышовой бородой пасть болота, а какие-то части закапывал неподалёку. Ему нравилось смешивать останки детей. Он их соединял, чтобы они не грустили от одиночества в своих вечных блужданиях по лабиринтам загробной жизни. Однако связь эта была не только между погребёнными вместе жертвами, сам Васильевич, приходя на это место, чувствовал биение под землей, как будто у них там вечные прятки, догонялки, войнушки, страшные рассказы. Некий пионерлагерь таился там. Удивительная нить соединяла убийцу и жертв, он чувствовал себя отцом, подарившим им новую жизнь, а не отнявшим старую. Это дар, который не по карману их биологическим родителям. Постаревший маньяк любил снять ботинки и носки, не позволяющие прочувствовать почву под ногами. Травинки казались ему бесчисленными проявлениями рук убитых, камешки и иные предметы — родинки и розоватые прыщики. А запах? Пахло не смертью, а спокойствием, не имеющим конца. Когда сумрак сгущался над этими местами, он с тоской и меланхолией возвращался к машине, стоявшей неподалёку, и ехал, слушая песни советского времени, греющие уши из магнитолы. Он понимал, что скоро не будет ходить у закрытых для него ворот пионерлагеря, а сможет наконец-то стать там вожатым. Ожидание этого времени было такой тяжелой тоской для Александра Васильевича, но руки на себя наложить ему не хватало силы. Он даже планировал остаться там умирать, если очкастый доктор в будущем скажет ему о неизлечимой болезни. По мнению Терехова, это лучше, чем доживать последние деньки в душной больнице. Среди таких же старых и немощных. Живые же дети, Саша и Настя, гуляли по чистому, сияющему белизной торговому центру. Проходя мимо небольшого магазинчика, содержащего в себе сотни товаров для представителей различных субкультур, они даже не обратили внимание на крохотный постер, созданный бездарными руками, но с любовью. На нём было написано: «RAP NIGHT — КОЛЛЕКТИВЫ: Krest, 1390, nochnoi osmotr, Лэн MC, Бледонта. СУББОТА В 21:00, КЛУБ «РЭП-ПРОСТРАНСТВО» — УЛИЦА...»

СОБЫТИЕ

В 21 собрались у клуба люди: курили, разговаривали, ожидали своих знакомых, а некоторые уже толпились перед пустой сценой и на опережение решили опьянеть. Концерт ещё не начался, но зал был затоплен шумом — голоса, звон стаканов и пивных кружек. Всё это пытался сдержать бит, играющий из колонок на стенах. Тут проводили время две 18-летние девицы со своими ухажёрами. Арсений, вылетевший из ПТУ, и Денис, который даже не пытался куда-то поступать после сдачи ОГЭ, крутились возле них. Этим двум обольстителям было по 19 лет. Сеня, как его называли подружки, имел тёмные карие глаза, азиатский разрез глаз, высокий и дребезжащий, истеричный голос, кривоватые, пираньи зубы. Топ кнот, брендовая одежда и сквозняк в голове делал его героем нашего времени. Всё же, посредственность и отсутствие эрудированности не мешали ему уметь выдать себя за умного парня. Обладал он природной харизмой и красноречием. Трудно было увидеть его без улыбки, за которой лежала тёмная триада, так полюбившаяся психологам. Он видел себя в кресле лидера, но безответственность и лень не позволяли ему совершить что-то серьёзное, поэтому он вымещал своё желание властвовать на своем друге. Ден был меньше ростом, худее и, самое главное, тупее. Денис замечал постоянную доминацию Арсения в их псевдодружеских отношениях, но его это устраивало. Подобно барской собаке, он был рад получать объедки со стола хозяина. Арсения всегда бесило, что его друг был красивее его: светлые волосы, голубые глаза, добрая улыбка и, конечно же, зубы, стоящие ровно и не похожие на рыбьи. Девочки же молча смотрели на этих жизнерадостных «альфа-самцов». Спокойствие парнокопытных можно было разглядеть в их глубоких глазах. Лунный цвет кожи, тростниковая хрупкость — это идеальное описание Дарины. О ней вообще многое нельзя сказать, жила она крайне скучно, постоянно в компании подобных Арсению и Денису. Её расстраивала собственная неспособность заинтересовать мужчин чем-то, кроме как быстрым сексом, но иного она предложить не могла. Засевшие в голову искажённые традиционные ценности, мелькавшие в потоке криков родителей, не давали ей спокойно смотреть, как другие наслаждаются интимом, поэтому она постоянно говорила за спинами своих подруг гнилое словцо, так и пытаясь создать вокруг себя образ «чистой девственницы». Рядом с ней стояла Алёна — самая умная из этой компании. Она получает неплохие оценки в школе, из обеспеченной семьи, иногда даже может сесть за книгу. На первый взгляд может показаться удивительным, что эта девочка попала в сети злачных мест и мерзких компаний, но такое ощущение обманчиво. Её отец — это умелый предприниматель, который никогда не находил на свою дочурку достаточно времени. Алёна жадно искала внимания и, ожидаемо, находила его. Она была очень красивой: нежная кожа, большой (даже для взрослой девушки) бюст, гармоничная фигура. Её окружали мальчики, но самые успешные в охмурении оказались не самыми надёжными. Но было ли это важно? Главное — это почувствовать ту заботу, которую она никогда не имела, крепкую отцовскую руку. И вот сейчас она тут, Арсений такой весёлый, она понимала, к чему всё шло, после концерта вечериника переносится к нему домой. Приглушённый свет, ещё одна бутылка дешёвого пойла, современная музыка на фоне, презервативы в ценовой категории «не дороже 50 рублей» и долгий пьяный сон. Она часто задумывается о самоубийстве, но не решаётся на это, хотя её так привлекает мысль, что увидев её холодеющее и ослабевшее тело в ванной, белоснежность которого испортила кровь, отец дрожащими руками станет вызванить скорую помощь, будет шептать ей на ухо мольбы. Постарается остановить неистовое кровотечение, начнёт молиться Богу о спасении своей единственной дочери. Может это его сможет хоть как-то отвлечь от бесконечного потока дел? Исполнители уже были готовы взорвать клуб, показывая силу современной поэзии, но тут началось что-то неладное. На сцену вышел парень в длинной футболке с причудливым принтом, сиявшем из оврага растёгнутной толстовки. Его художавая рука держала микрофон. Сзади к ноутбуку, стоявшему на столике и наполненном аппаратурой, подкарался плотный, кавказкой наружности мужчина — ответственный за звук. Толпа потихоньку собиралась, глядя снизу вверх на силуэт молодого рэпера, чьё лицо заслоняло свет небольшой лампы, создавая эффект нимба. Пару слов в микрофон, он проверяет звук, почти касается губами холодного металла. Затем неприятный треск и, вуаяля, тишину зала нарушили ритмичные глухие удары и короткие потрескивания. Сидевший у ноутбука показал своему товарищу вытянутый вверх большой палец и в ответ получил лёгкую ухмылку. После ещё десяти секунд стук разогнался, и солист крикнул в толпу: «Погнали!», толпа начала хлопать, свистеть. Но как только первый слог первой строчки хотел сорваться с уст, ноутбук завис, отрезок глухого удара стал повторяться с бешеной скоростью, не давая ритму течь дальше. Все начали шептаться, некогда воцарившийся над толпой рэперок метнулся к столу, что-то злобно шепча своему другу-кавказцу, быстро подлетел неизвестный полный мужчина с тёмной бородой и кристально лысой головой. Заевшая нота затихла, может её испугал этот грозный незнакомец, а может она решила дать место для чего-то другого. Минуты шли, но ноутбук, как партизан, сопротивлялся всем попыткам заставить его РАБотать, молчанию могли позавидовать разработчики программы «R2I». Народ явно был недоволен, но не в состоянии прорваться гнилым вздутым пузырём на коже, обрызгав всё вокруг. Резко, без каких-либо промедлений, начала играть музыка, совершенно отличавшаяся от заявленного вечернего репертуара. Духовые инструменты, пианино, резко прорывается высокий, меняющий тон голос девушки. Алёна, смотрящая на это в шоке, не понимает смысла слов, но точно узнает, что так звучит японский язык. Она уже слышала нечто похожие во время просмотра аниме. Зрители не знают как реагировать на резкое превращение ночи рэпа в собрание любителей азиатской музыки. Однако BSOD толпы резко перерос в симфонию пронзительных криков. Девушка в центре, тихо стоявшая тут минуту назад в коротком, открывающем поясницу и пупок топике, резко упала на пол в эпилептическом припадке. Размахивая руками, скручивая пальцы, она пыталась кричать, но звук был похож на попытки говорить во время жёсткой тряски при поездке по каменистой дороге. Глаза закатились, казалось, что у неё никогда и не было зрачка, а только бело-красный белок, покрытый маленькими и бойкими венками. Музыка сопровождала крик, повалились толпой вон из клуба, но, не успевая коснуться заветной двери с табличкой "ЕХIT", они падали на пол в таком же лежачем танце. Мгновенная паника разразилась, руки поползли в карманы за смартфонами. Парень в серой толстовке кидает со всей силы стул в окно, но тщетно. Девушки, боящиеся упасть в обморок, хватаются за голову и садятся на корточки. Дарина, дрожа как лист, ожидала, что её доблестные товарищи спасут их, но Денис и Арсений уже пропали в тумане хаоса клуба, забыв о своих спутницах. Только на Алёну оставалась надежда. Дарина кинула на неё свой испуганный взгляд, но подруга сама нуждалась в опоре. Алёна плакала, дрожа и пытаясь найти спасителя. Пол стал в мгновение ока покрыт ковром бьющихся в конвульсиях тел. Своими случайно скрученными пальцами они хватались друг за друга, притягивая плотнее к себе тела товарищей по танцу. Неосторожные иногда попадали в хватку сучковатых и потных рук, как в капкан. Масса была как на раскалённой сковородке, с каждой минутой их вопли становились громче, а поведение агрессивней. Вот та девочка, упавшая первой, начала размахивать кулаками и пытаться поцарапать уворачивающихся. Весь этот рой стал заражаться инфекцией чистого безумия. Упавшие и засосавшиеся в тину тел несчастливцы уже не просто вопили от страха, но и от укусов, царапин и ударов, их рвали на части. Уцелевшие от попадания в транс или лапы невменяемых стали лезть на возвышения для VIP-мест по правому и левому бокам зала. Друг друга подозревали в одержимости и мгновенно сталкивали стульями и подручными предметами в Тартар пола. Дарина и Алёна начали лезть вместе со всеми, пытаясь не свалиться в живую мясорубку из ногтей и зубов. Но паника достигла пика, когда сами тени стали пытаться столкнуть людей с VIP-мест. Тени оживали, тёмные силуэты подсвечивались полосками белого света, отличая их от нормальных. Они, обвитые ободком неизвестного физического явления, толкали невнимательных на пол. Бесноватые тени нельзя было ударить или схватить. Они, как наскальные рисунки, прыгали по стенам, водя хороводы. Вдруг тела, пронизанные демонической силой, начали затихать, отцепляться от трупов и своих товарищей. Импульс, заставивший их биться в судрогах, дал новую команду — встать. Их зрачки не решили вылезти из глубин черепа, слишком уж далеко они укатились. Шеи вставших начали неестественно удлиняться в попытках достать потолок. Создавалось ощущение, что они хотели его уничтожить, чтобы окончательно установить власть живущих на полу. Извиваясь, шеи обматывали друг друга, а тела ровно стояли, опустив руки, обессиленные и уставшие от случайного сокращения мышц. Превращения коснулись ещё трёх людей на сцене. Певец почувствовал странные ощущения в животе, которые сначала не могли отвлечь его от наблюдения за воцарившемся хаосом, но затем заставили упасть и схватиться за живот. Грибы, злобно съеденные им вместе с гречкой, сочли идеальными условия его желудка для их будущего развития. Зародившаяся в нём растительная жизнь очень сильно отличалась от той, что была подана ему в дешёвой столовой. В какой-то момент грибы пустили множество быстро растущих маленьких усиков, которые облепили весь желудок бедного рэпера, создавая на стенках узор, похожий на варикозную сетку, но какого-то тёмно-зелёного цвета. Никакие внутренние кислоты не могли растворить это демоническое растение, постепенно захватывающее организм. Проникая всё глубже, дальше по каналам тела, вскоре всё внутри обросло ростками смерти. Так же быстро на стенках желудка, горла, всяческих внутренних полостях появились образования, похожие на трутовики, пульсирующие и склизкие. Когда внутреннее царство плоти было захвачено, то грибная цивилизация решила покорить плоть внешнюю. Действительно ужасающие, зубодробящие страдания начались, когда эти маленькие грибные щупальца стали всасываться в плоть, проникать всё глубже в различных проходы организма. Однако рэпер был в полуосознанном состоянии ещё на стадии формирования трутовиков, так что долго ему мучаться не пришлось, он быстро потерял все чувства. Его тяжело дышащее тело начало обрастать грибами. Они скапливались, пуская вокруг себя эти маленькие, начавшие этот бесноватый процесс, росточки. В некоторых местах появились пузыри, похожие на следы термических ожогов. Вскоре, на теле практически не осталось живого места, однако грудь ещё вздымалась, а открытый рот с каждым вдохом пытался ухватить всё больше и больше воздуха. В какой-то момент надрывной рёв вышел из уже не похожего на рот отверстия. Кожа приобрела багровый цвет и фигура бывшего когда-то солиста "Krest" выглядела как галлюцинация при бэд-трипе. Глаза, появившиеся из ранее сомкнутых век, полностью утратили человеческое обличье, стали похожими на совиные. Сидящий за компьютером в самом начале стал ощутил необъяснимые прикосновения страха. Интуиция кричала ему: «Беги! Пока ещё можешь!» — эхом бились слова об стенки холодевшей груди. Но он совершил роковую ошибку и проигнорировал слова. Во рту стало странно покалывать, проведя языком по зубам, он встретил шатание некоторых. Он приоткрыл рот, чтобы обследовать его рукой, но на пол мгновенно выпало два зуба. Ноги стали ватными от металлического звука падения этих маленьких и белоснежных, покрытых эмалью братьев. Не удержав равновесия, он упал, схватившись за лицо, залитое потом. Крошечные прыщики, которые были на его лице из-за нездорового образа жизни, вывернулись вовнутрь, отказавшись постаринке победоносно торчать. Пальцы сразу же стали щупать необычное кожное явление и сосредоточились на одном отверстии. Весь мир оказался где-то вдалеке, когда он стал пристально изучать феномен нового вида воспалений. С каждым его прикосновением его руки уходили всё дальше и дальше во внутрь черепа, в какой-то момент он стал пытаться просунуть туда руку, но никак не мог достигнуть всосавшегося в череп прыща. Было внутри его новое пространство, проходом в которое стало лицо, образовавшее сверхестественные туннели в бесконечность. Эта бездна так зачаровывала его, что он сам не заметил, как все бегущие ручейки мыслей высохли. Глаза смотрели вдаль, как будто во всем видели такие же тянущиеся лабиринты отверстий. В его теле образовывалось ещё больше тоннелей, открывающих проход в безмерные долины. Что же касается подбежавшего к ним толстячка? Эх, как же не повезло Владу, он сегодня вообще не должен был выходить на работу. Ему пришлось увидеть начало всех видоизменений двух товарищей. Шагая назад, в тёмный угол сцены, он сам не заметил, как тени схватили его, но не стали толкать в месиво цепких тел. Лапы темных существ были холодны, как воды зимней реки, и сильны, как гидравлический пресс. Вырваться было невозможно, он мотал головой, не давая конечности с длинными обсидиановыми когтями закрыть ему глаза. С мертвым спокойствием дополнительные руки одеялом окутали его голову, крепко зафиксировав. В темноте лапы он увидел нечто. Наш человеческий язык позволяет отразить только некоторые образы, встреченные им в иной реальности. Горы, всё вокруг было покрыто чёрной пылью. Светило на небе, которое не давало погрузиться этому пространству в полный мрак, только отдалённо напоминало наше солнце. Это скорее был глаз, похожий на змеиный. Зрачок был сочетанием различных оттенков фиолетового и зелёного. Повсюду ползали создания, не существовавшие на нашей планете: что-то отдалённо напоминало насекомых или рыб, скрещённых между собой в случайной последовательности, многое вообще нельзя было как-то классифицировать. Вместо растений гигантские кораллы разноцветным глянцем показывали острия своих колючек. Поправляя очки и пытаясь успокоиться, гость пытался не привлечь к себе внимание непонятных существ, боясь, что они накинутся на него и даже не оставят мокрого места. К сожалению, попытка не удалась, и маленькие насекомые уже начали наползать на несчастного. Ему повезло, они не кусались, но их мерзкий вид, стрекотание заставляло холодеть до самых костей. Отряхнувшись, он начал рассматривать огромную острую башню, тянущуюся вверх и подпирающую глаз-солнце. Это строение было создано из камня, похожего на обсидиан, а длинные и узкие окна напоминали хризолит. На строении то расцветали ярким болезненно зелёным светом выцарапанные символы, то затухали и сливались с фасадом. Заострённые иероглифы, как клубки иголок, пугали своими маленькие черточками, вызывающимими ассоциации с зубами. Эта удивительная письменность, если присмотреться, была везде, но уже без какой-либо подсветки. С близкого расстояния были видны линии, от начала камня до его конца — полоса нашпигована различными кружками, косыми чёрточками и вихристыми узорами. «Кто же всё это нацарапал, чёрт возьми? Насекомые?!» — тупыми ударами бродят мысли внутри головы. Влад начал слышать нечто, напоминающее горловое пение и низкое стрекотание. У подножья огромной башни стоит группа насекомообразных гуманоидов, сливающихся с тусклостью этого места. Они подняли скрученные подобия конечностей к небу, всматриваясь в него своими чёрными, как пространство космоса, глазами. Угольные и аккуратно сшитые мантии, покрытые такой же непонятной письменностью, не дают рассмотреть невероятное строение тел хозяев. Каждое существо выглядело так уродливо, что мгновенно вызывало неистовый приступ рвоты. Семь монстров проводили ритуал. Посередине, на небольшой искусственной каменной возвышенности, стоял их лидер — цикадоподобная голова, крылья, заметно выпирающие, но скрытые под мантией. Стрекотание этой ошибки природы вызывало страшную боль в ущах Влада, он ощущал чувство лёгких покусований во всём теле, вещи двоились в глазах, а лидер-насекомое галюциногенно приобертал мощь. Цикадоподобная морда становилась всё массивней, ближе, закрывая причудливое небо. Собравшиеся вокруг него, трое с левой и правой сторон, качались, издавая различные звуки, но гаснувшие перед хтонической песней лидера. Что-то отдалённо напоминающее беременную женщину еле держалось на анорексичных гибридных ногах. Лицо создания было спрятано под балахоном и тенью, но живот вылезал из под ритуальной одежды, показывая больную фантазию природы этого мира. Кожа прозрачная и мутная, как желе, под ней видно копошение сотни личинок в желто-тёмной жидкости. Казалось, что они готовы жадно порвать призрачную завесу, сожрать подобие студня, вырваться в угольный мир. Из толпы выделялся гигант, на глаз — под два метра ростом, худой, как травинка. Его богомолья голова необъяснимо пугала больше всех, в этих выпученных глазах, в маленьких точечках, не было никаких человеческих эмоций, только портал в неизведанные глубины жестокости и жажды крови. Все эти неудачные скрещивания — кто с пауком, кто с мотыльком, кто с червём, кто со сколопендрой — подпитывали своими искажёнными голосами апокалиптическую песнь. Влад вообще не чувствовал, что это реальность, в какой-то момент пришла мысль, что происходящее — это просто странный сон. Подобные предположения и мечтания окутали его, как паутина. Он перестал находится в состоянии что-либо сделать и, сам того не замечая, стал спускаться с горы. Сбоку тянулась неуклюжая лестница, спускающаяся вниз. Его ноги аккуратно, неестественно стали вести тучное тело по этой дороге в ад. Звуки, создаваемые насекомыми, стихли, а транс покинул Влада, когда он оказался перед культистами. Не успев ничего сделать, он увидел только одно точное и резкое движение лапок человека-богомола. И вот, тени разошлись, выплюнув из себя не Владика, а того лидера-цикаду из мира вечного стрекотания. Он встал на середине сцены, справа — неуклюже стояло похожее на губку существо, слева — грибной человек. Песнь теперь зазвучала и в мире людей. Пространство в клубе начало разрываться в немыслимых трещинах. Вскрик Арсения не успел сорваться с его уст, его заменил треск ломающихся костей. Сеню резко схватило ярко-голубое щупальце и загребло скомканное тело в неведомые пространства. Сколько раз Арсений переоценил свою важность? Ему нравилось, когда девчонки смотрели, как он мастерски играет в футбол, восхищались им. Скромный рельеф от несистематических занятий на турниках вызывал гордость. Он чувствовал себя сверхчеловеком, голливудской звездой. Жаль, что он даже не успел осознать, что все его достижения бренны, гонор выветрился вместе с последним вздохом от резкой хватки щупальца. Денис, увидев мгновенную смерть друга, бросился в поток людей, визжащих и носящихся, как свиньи. Удивительно, в этом не было магии, люди просто от страха стали похожи на безмозглых животных. Самоуверенность и чувство превосходства растворились в диком потоке ужаса, который пытался вытрести всю дурь из Дениса. Ноги отказывались как-либо сотрудничать с мозгом, превращаясь в независимую республику. Его глаза коснулись стоящей рядом девушки. Она испарилась вспышкой, а впереди трое человек упали и увязли в паранормальных зыбучих песках, появившихся под ними. Но самое сверхестественное — это надежда Дениса выжить, на удачу, которая столько раз его спасала — в школе от двойки, от нападок родителей за курение. Но сейчас совсем иная ситуация, тут удачи вообще нет, её испугал стрёкот. Денису так хотелось найти время надышаться воздухом, захватить ещё немного глотков перед неизбежным. Насколько бы нам не казался Денис глупым и неприятным, я бы никак не мог полоностью отказаться от эмпатии. Он ведь не расплачивается за свои грехи. В этом соприкосновении невозможного и возможного куча совершенно невиновных людей. Тут все смешались, стали истинно равны: преступник и праведник, грешник и святой. Нет больше той изоляции, разделения на своих и чужих. Карму отменили, небесное и подземной царство временно закрыли на карантин. Рука с длинными и мраморно-белыми пальцами пыталась порвать целлофан пространства, вторгнуться в новый мир. И вот, с хрустом реальность дала брешь — тонкие конечности выползли, помогая витиеватому телу выбраться наружу. Это огромного роста женщина (?). Её белоснежная кожа обтягивала кости, а длинные тёмные волосы создавали контраст. Она так редко видела свет на своей далёкой Родине. Денис опять оказался беспомощным. Наша среда не обеспечила его локатором вещей, на которые нельзя смотреть. Женщина со снежной кожей мгновенно почувствовала взгляд живых существ и, выбравшись, направилась согреться в теплоте тела с бьющимся сердцем и горячей кровью. Интересное явление — пространство в клубе начало растягиваться, заменяя метры километрами. Денис не замечал это в своём последнем забеге. Монстр, выползший из неведомого, просто не дал ему и секунды задуматься. Да и стал бы он? Всегда находилась отговорка от размышлений. Тем более и сейчас, когда за ним несётся гигантская женщина, звенящая непонятным выражением лица, напоминающим счастье сбитое автобусом ярости. Ноги Дениски были слишком коротки по сравнению с преследователем, а лёгкая мускулатура от частых игр в волейбол и футбол дала всего лишь пару дополнительных секунд перед поимкой. Её ледяные руки цепко обвили его, удивительно, хоть тело женщины страшно худым, силы было достаточно. Как куклу, она поднесла его красное напряжённое лицо к своему. Денис почувствовал мерзкий запах протухшей рыбы. От её лица веяло холодом, как из морозилки. Медленно её губы двигались к его солёной от слез и пота щеке, он был не в состоянии сопротивляться силе — чем активней он пытался ускользнуть из её морозных объятий, тем крепче сжимались пальца-сосульки, готовые раздавить непослушного зверька. Она одной рукой оттянула ворот длинной свисающей до колен футболки, на которой пятна грязи и цветная кровь невообразимых зверей потускнели. Там была скрыта пасть неизвестного беззубого отверстия. Неимоверный ужас пытался вырваться из Дениса, но проскользнул только визг. Густые слюни и сопли плескались в этой дыре, красной внутри, с пульсирующими стенками. Возможно, что она такая страшная и неприятная, чтобы сводить жертв с ума? Визг Дениса, приближающегося к неизвестному отверстию, мог даже заглушить стрекот нового солиста, если бы был чуть громче. Да, избито, но вся жизнь пронеслась у него перед глазами, так называемый эффект «life review» — игра на площадке в ещё дошкольные годы, первая сигарета, крики родителей, злость учителей, вписки, лежание на диване. Игра заканчивается, вот тебе статистика. Смешанные чувства пропитали его — или это было осознание того, что вот-вот он узнает ответ на важнейший вопрос «что будет после смерти?», или он понял, что «взяться за голову» уже никогда не выйдет. Груда его опыта оказалась дебильной искрой сигареты вселенной. Вопли никак не спасли его и не замедлили время, он был погружен в это отверстие, жадно всосан туда. Тело мраморной дамы медленно опустилось на пол — неизвестно, был ли это акт переваривания пищи, спаривания или странного материнского инстинкта. С левой стороны VIP-мест, прижавшись к стенке, пытаясь с ней слиться, сидела на корточках Дарина. Через пробегающие силуэты она увидела смерть своих товарищей. Какая же везучая она оказалось, не зря на ней мы заострили своё внимание. Мысли затихли, никаких эмоций кроме страха в ней не было. С одной стороны, это не способствует решению проблемы. Но если бы и произошёл резкий прилив сил, появилось активное желание биться за жизнь, подобное сносящему всё на своём пути урагану, забрызгал сердце всплеск экстремального энтузиазма, то что бы тогда она предприняла? Да ничего, всё решено. Возможно, что Дарина была настолько отстранена от умственной деятельности и анализа из-за груды эмоций, что мозг без её ведома сделал выводы и решил не сообщать Дарине, выбрав самый простой вариант — смириться и умереть. По этой причине она просто наблюдала за происходящим, как будто её тут и не было. Коридоры расширялись или сужались, геометрия нарушалась. Всюда всплывали тёмные куски, как будто брешь в памяти, пятно на линзе микроскопа или бинокля. Вдруг она попыталась дернуться, но обнаружила, что рука слилась со стеной, стала её частью. Плотина, сдерживающая очередной приступ паники, проравалась, Дарина начала истерично вырваться из оков стены, но четно. Стена, покрытая плиткой как чешуёй, её не отпускала, удивительно, но вроде уже все жидкости внутри Дарины вышли через глаза, лицо было опухшим, но откуда-то нашёлся ещё дополнительный резерв слёз. Она начала вопить, дико рыдать, но в безумной каше обречённого клуба никто не мог её услышать. Медленно тело впитывало здание, она покрывалась чем-то похожим на бетон и плитку, становясь сама строением. Долго можно наблюдать этот медленный хищнический процесс, поэтому сменим точку нашего пристального внимания. Всё же, инстинкт самосохранения у Алёны был развит намного лучше, чем у её слабой подруги, но надо понимать, что сейчас он бесполезен. Передвигаясь по клубу, ставшему картиной современного искусства, она пыталась где-нибудь спрятаться, найти маленький и незаметный уголок. Такой, где она переждёт катастрофу метафизики. Действительно, под столом VIP-мест был найдена дырка, пробитая возможно каким-то процессом или существом из иных миров. Места было мало, но для Алёны — достаточно, только пышная грудь немного помешала ей юркнуть туда и затаиться. Заползая под стол, она вздрогнула и ускорилась, ведь прямо в паре метрах от неё группа бедных любителей ночных мероприятий уничтожалась огромным роботом. Только по грудь он смог вылезти из очередного искажения. Бронза сверкала, его угловатые и простые геометрические формы напоминали стереотипные рисунки роботов из середины двадцатого века. Голова — вылитое ведро, одна половина была покрыта круглыми отверстиями, а внутри была стена тьмы, которая в момент смертельной атаки растворялась в лёгком, приятном оранжево-жёлтом цвете. Одно движение и из дырок стремительно нёсся поток горяченого пара. Этот смертельный туман окутывал пытающихся убежать людей, оставляя только корчащиеся в страшных предсмертных муках тела. Огромные клещи, являющиеся конечностями, хватали людей крепко, но не раздавливая. Этой машине смерти нравилось убивать медленно и мучительно. Двое только не попались в загребающиеся клешни металлической груды, но резкий поворт головы на 90 градусов и молниеносный бросок руки остановили надежду на побег. Пар, как вода из полицейского водомёта, под огромным давлением устранил все попытки избежать мук. Хоть пострадавшие были ещё живы, но машина обладала достаточным интеллектом, чтобы предсказать их дальнейшую учесть. Всматриваясь своей тёркой на зажатых в прочных лапах жертв, робот пытался найти что-то в их лицах, напоминающих боязливых детей, ждущих укола. А может... Он и не понимал их страданий? Неизвестно. Тепло из отверстий грело лица, предвещая о скором повторении варки заживо. У Алёны перехватывало дух от такого зрелища, холодный пот струился ручьём по телу. Пытаясь сохранить тишину, она втиснула своё тело в углубление под столом. Внутренняя борьба за выживание пытается задушить чувство безысходности. Спасёт ли её «рояль в кустах»? Едва ли, вместо клавиш будут зубы-бритвы, а педальный блок и пюпитр — из костей. А корпус? Явно будет вылит из массы расплавленных детей. Алёна пыталась присесть, но она не смогла полностью согнуть колени, а только на самую малость, образовав тупой угол. Подтянула подбородок к груди, чтобы её не было видно. Руками закрыла зарёванное сопливое лицо. Демоническая симфония донимала её уши, не давая забыть, где она находится и что её может коснуться. Почему-то сейчас она больше всегда думала о моменте, когда это всё закончится и она обнимет крепко своего отца, уткнётся лицом в его мужественную, мускулистую грудь, пахнущую таким типичным «мужицким» запахом, вызванным смесью пота и недорого одеколона. На этой прекрасной, радостной картине, залитой светом, есть только один тёмный маленький уголок, предназначенный для мрачной мысли, которая по инерции тоже надеется на хорошее — быструю смерть. Только музыкальное сопровождение и холодные прикосновения стенок дыры к гладкой, шелковистой коже не позволяют ей полностью зарыться в эту увлекающую фантазию. Весь алкоголь, выпитый ей перед началом концерта выветрился, покинул её, превратившись в невидимые испарения, чтобы не принимать участие в этом кошмаре. Смартфоны, на удивление, работали исправно, связь с внешним миром была непрерывной, хоть и виртуальной, возможной только с помощью интернета и чудес мобильной связи. Очевидно, как только упала привлекательная девушка в сумасшедшей пляске припадка, скорая помощь была вызвана, а через пару минут — защитники правопорядка. В этот раз они приехали быстро, наверно, из-за огромного количества вопящих в трубку «я не хочу умирать! спасите!» и опустошающих диспетчеров рыданий. Конечно, никто не мог подумать о подобном сверхестественном событии, разрыве реальности, нет, много полиции прибыло из-за веры в то, что случился терракт или пожар. Подобное заблуждение, спровоцировавшее приезд огромного числа вооруженных людей, пошло бы на пользу, если бы была возможность проникнуть в здание. Уничтожающие рассудок события происходили внутри, но попытки состоящего из мяса, слабого человека тронуть царство тьмы, приоткрыть ящик Пандоры были безуспешны. Двери не открывались с помощью ручек, как будто закрыты изнутри. Самое занятное — необычных звуков не было, как и света в небольших оконцах. Создавалось ощущение пустоты здания. Наряды встретили густой мрак и какой-то странный пар внутри при попытках заглянуть в окно. Однако последние звонки утверждали совершенно об обратном, о скоплении людей и жестоких убийствах, уже не говоря о явном галлюцинаторном опыте, который люди в состоянии шока или отравления ядовитым газом стали переживать. Могут ли десятки людей, с разных телефонов и с разными голосами, ошибаться? Кому-то действительно вызовы показались ложными, но всё же была предпринята попытка вскрыть здание. Ведь там действительно сейчас должен быть концерт, да и более того — может внутри просто все умерли, ведь к приезду и количество звонков очень быстро уменьшилось. Двери нельзя было выломать, такое чувство, что их держали не собственные замки, а нечто более сильное, огромный засов, груды камней не дающие показать тайны, творящиеся за ними. Оставалось два варианта — или полностью разрушить преграды, чтобы понять причину помех, либо войти через окно. Последнее было проще — после недолгих попыток всё же высмотреть, что происходит за стенами клуба, один из сотрудников разбил окно, прыгнув туда и пропав в странном тумане. Свет фонариков не проходил сквозь таинственную завесу. По рации было передано, что внутри никого нет. Двери, которые пытались подчинить своей воле мгновение назад, резко отварились с хрустом, а туман растворился без следа. Внутри было чисто, на полу не было никакой брошенной еды, только медицинско чистые бутылки. После пристального осмотра было найдено пару клочков одежды, ботинок, действительно, в ходе расследования удалось узнать, что как минимум один из них принадлежит человеку, посетившему в тот вечер мероприятие, но не вернувшемуся домой. Камеры видеонаблюдения перестали снимать, когда концерт только начался. Программа мониторинга просто отключилась, технических проблем не обнаружили. Алёна прибывала в темноте своих ладоней и внутренних грёзах. Но вскоре первое начало замещаться странным свечением. Оно убрала руки от лица и её ослепило. Острые лучи света резали глаза, уже привыкшие к отсутствию освещения. Она почувствовала прикосновение ярких рук, источающих приятное излучение. Эти прикосновения были тёплыми и успокавающими. Страх, секунду назад окутавший сердце Алёны, резко растворился в ласке. Она нашла то, что искала всю свою жизнь — именно те прикосновения, которые были отцовскими. Не такими как у одержимых похотью, пьяных и прокуренных одноклассников и вписочных знакомых. Эти касания не были призрачными отзвуками, снами, симулирующими то реальное чувство, которое она вечно пыталась догнать — нет. Наконец-то она почувствовала это блаженство — быть любимой. Но не через сексуальную страсть, это была отцовская, дружеская, романтическая и материнская любовь. Тёплый плед окутал её хрупкие плечи, появился глубокий вкус хорошего кофе, которого так не хватает в холодный осенний день. Какофонию зала заменила приятная музыка, создаваемая божественно одарёнными гитаристом. Такая спокойная мелодия, качающая волнами слушателя. Она не слышала голоса, но знала, что скоро он придёт и тоже будет пытаться согреть её хрупкое сердце. Холодная и грязная половая тряпка проблем и забот осталась где-то позади. Алёнка уехала на поезде в идеальный мир, где уже не надо переживать об учёбе, отношениях, работе. Где всё уже есть, каждый получает то, что жаждет. Этот прекрасный, дивный мир, созданный не людьми, эгоистичными и злыми по своей природе, а чем-то иным, финальной ступенью эволюции. Может о нём талдычила учительница обществознания? Ведь это оно и есть, но даже лучше! Каждому по потребностям, но способностей никаких не надо. Алёна уже перестала чувствовать свои конечности — да и нужны ли они теперь тут? Ведь больше не надо напрягать мускулы в своём нежном теле, чтобы получить желаемое. Более того! Даже не надо думать, тут удовольствие опережает мысль. Поэтому она может никогда больше не напрягать извилины, голова тут тоже ни к чему. Чувства, которые также становились не нужными, явно свидетельствовали Алёне, что происходящее — это последствия пребывания в неком раю. Но со стороны картинка была абсолютно безумной, такой же отвратной, как и убийства паровой машины. В потоке света с Алёны пропала одежда, закрывающая все её прелести, которые сейчас уже никого не интересуют, ведь у трупов нет либидо. Затем — кожа и волосы, растворились, превратив тело в жутковатую иллюстрацию учебника анатомии, дальше — внутренности, кости и нервные окончания. Так медленно уничтожая категории её тела в блеске чарующего света пропали маленькие ниточки нервных окончаний, а с ними, закономерно, всё, что свидетельствовало о Алёне. Она осовободилась от телесного, наконец-то погрузилась в тот сладкий мир, оставив прежний, как дурной сон. Стрёкот шёл бесконечно, человеку не дано понять, где его конец, ведь время перестало что-либо значить. Мозг умной обезьяны может воспринять только крошечную часть всех тех звуков, которые исторгались из причудливого существа. В зале наконец-то не осталось живых в нашем примитивном понимании. Лежали куски тел, внутренности и иные материалы для трансплантации, топились монстры — некоторые раньше были людьми, но за вечер перескочили неисчислимые года эволюции. Остальные — не имели отношения к биологической жизни, никогда не рождались, но всегда существовали. Данное событие было поворотным для судьбы не только всех тех, кто пропал в стенах одержимого хаосом здания, не только для тех, кто зафиксировал исчезновение этих сотен людей, но и для судьбы всей округи.

ОТКРОВЕНИЕ МАКСИМА ВАСИЛЬЕВИЧА

Два часа ночи. Саша, растянувшись на своей кровати, ела попкорн, тёплый, недавно вышедший из микроволновки. Экран, показывающий тот же сериал, но уже другие серии, освещал её юное тело, в трусах с медвежонком и в майке, которая постоянно сопровождала её в царство Морфея. Повторялся процесс погружения в мир любимого фэндома. Прошло немного времени, внезапно появляющиеся мысли о судьбе соседа стали выветриваться, приходя только во время похода ночью в туалет или на кухню за лёгким перекусом. Небо становилось полем битвы, звёздам стали составлять конкуренцию неведомые создания: огромные насекомые, похожие на длинных глистов или парящие шнуры; сливающиеся с тьмой шары; растениеподобные гуманоиды с крыльями и глазами-лупами; Проще — галлюцинации сумасшедших, выдумки фантастов обрели плоть (для них это, наверно, не самое подоходящее слово). Ещё раньше, перед штурмом небес, на земле уже начинали незаметно бродить первые гости. Улицы в районе Саши утопали в ночи, так как денег на фонари чиновники зажали. Только парочка светил стояла где-то ближе к центру, но не была подключена к электросети. Действительно, пить алкоголь — это крайне опасное для здоровья занятие. Миллионы текстов посвящены этой теме, вот и сейчас практика покажет истинность многовековых исследований. Первыми, кто заметил изменение окологородской фауны, были любители компаниями бродить по улицам и паркам. Их атрибут — бутылочка дёшевого и крепкого напитка. Вот Ангелина, уже под серьёзными градусом, неуклюже присела и своим пронзительным голосом громко заявила товарищам о удивительно красивом цветке. Бисеринка её разума была уверена, что красота растения видна только ей из-за ранее выпитого «Жигулёвского», но это творение «природы» выглядело настолько реальным, что никак не могло казаться плодом опьянённого сознания. Товарищи тоже удивились странному цветку, похожему по своей форме на страстоцвет, но огромных размеров. Подсветив фонариком смартфона, они стали его разглядывать. Появился приятный запах, каждому стоящему он показался по-своему особенным. Но даже минуты не прошло с появления этого чудесного аромата, как все вокруг упали без чувств. Прямо под домом Саши стоял Сергей, известный в народе своими удивительными ночными концертами под гитару, истинный бард. Плату принимал он любую — от разъяренных криков с балконов до приезда усмирителей. Пара аккордов — не желающие много от жизни девицы падали перед ним и его могучим голосом. А песни какие были... Про любовь, про семью, про приключения, двор, армию, иногда про тюрьму — каждому найдется близкая к сердцу тема. Вот и сейчас, но, к сожалению, в одиночестве Сергей пел о русском солдате. Он хотел домой и звал мать. Закалённое тело не смущал холод сумраков, майка в небольших пятнах не скрывала могучих плеч, а полоски на штанах показывали его чувство стиля. С уст на красноватом лице, немного опухшем от частых пьянок, срывались строки песни. От напряженности он иногда зажмуривал глаза. В местах обитания Сергея все адаптировались к его ночному гласу, красивому и родному. Только самым раздражённым он мешал спать, но и они уже успели приобрести бируши. Этот человек искусства наигрывал на своей старой гитарке, приобретённой ещё в лихие девяностые. Публика — плешивые кусты, песчаная дорога, бездомный кот, смотрящий своими лампочками, и плохо покрашенные стены девятиэтажек. Следуя их зову, он исполнял свой самый трогательный и меланхоличный репертуар, вкладывая в каждую ноту максимальное количество эмоций. Он даже не почувствовал, что сзади вырос длинный силуэт. Тонкие, как у сенокосцев, конечности, свисали с подобия плеч. Лица не было видно в темноте, да и было ли оно вообще? Вся эта коричнево-серая фигура становилась всё выше и выше, но Серёжка никак не мог заметить её. Резко, с точностью механизма, перестав удлиняться, человекоподобный сенокосец потянул вперёд руки, дав им право так же медленно расти. Они замерли только позади Серёжи, почти касаясь спины. Существо готовилось напасть, песня уже подходила к концу. На последних аккордах, игравшихся всё тише и тише, была произведена молниеносная атака, некий блицкриг. Он был схвачен тонкими и цепкими руками. Нечто потащило к себе бедного музыканта, чья гитара вылетела из рук, упав на редкую траву в ожидании своего верного друга. Серёжка ничего не успел сделать, чтобы остановить резкий рост пальцев, которые, как питон, обхватили и обездвижили добычу. Таща за собой клубок руки, неведомое существо стало лезть по голой стене девятиэтажного дома. Конечности прилипали к поверхности, поочередно отрываясь и удлиняясь, чтобы доставать всё выше и выше — подобный способ обеспечил подъем на множество этажей всего за пару секунд. На крыше жертва была уже обмотана не пальцами, а всем телом, как кокон, и съедена внутри заживо, не пропуская звуков чавканья. На стенках внутри появилась безликая голова — этому существу не нужны были глаза, оно чувствовало тёпло и холод. Это помогало выжить не только тут, но и в своем мире, одна попытка представить который может лишить сна на месяца вперёд. Кожа высунутой головы расступилась, как разрезанная посылка из ада, показалось множество зубов внутри. Хорошо, что Серёжа не смог это увидеть, света не было. Один резкий укус почти мгновенно лишил жертву жизни. Qualis artifex pereo! Таких сенокосцев гуляло множество. Сколько удивительных картин можно запечатлеть в этой ночи: целующиеся в парке подростки, которые стали перекусом для народов дальних планет; полотно всеядных бактерий, ползущее по земле, оставляя за собой пустынный, обглоданный след; мысли, которые появляются в умах неспящих и заставляют писать вокруг символы с Марса; огненные вихри... Саша уже начала засыпать под сериал, сонные веки смыкались, но вдруг раздался крик. Он испугал её так же сильно, как прошлый, соседский. Она так боялась, что произошла очередная беда. Вскочив с дивана, Саша подлетает к приоткрытому окну — проводнику зла в её уютную, девичью комнату. Ночной мир, прежде пустынный и немноголюдный, предстает перед ней кишащим жизнью, как разлагающаяся голова свиньи. Истошно орёт Влад, её одноклассник, такого маленького роста, что сливался с первоклашками. С лицом, похожим на рожи гоблинов из ММОРПГ, с плохой стрижкой и слабоумной заносчивостью, возможно вызванной комплексами не только из-за своей лилипутности, но и из-за размеров иных частей тела. Он куда-то летит вверх тормашками, размахивая руками и прося помощи. Небо быстро с ним расправилось, впитав в себя и испарив. Свидетелем этого преступления стала не только Саша, но и те, у кого окна выходили на площадку. Свет, резко загоревшийся во всех щелях, привлёк очень много живности. Всё началось шататься — место, где раньше играли дети, катались на качелях и резвились в песочницах, стало уходить под землю. Вихрь в подземные миры образовался в середине площадки, озаряя всё вокруг неоновыми цветами. Оттуда вылетели рои синеватых пчёл, выползи люди-грибы, змеи с головами младенцев, спирали с тысячами глаз. После такого во всём доме мгновенно поднялся вой, топот, грохотание дверей, ящиков. Кто-то пытался собрать вещи, кто-то решил всё бросить, но было ли целесообразно выходить на улицу? Выбор был небольшой — оставить тело в многоэтажке-склепе, либо испытать судьбу. Родители Саши долго не думали, кинули в сумку паспорта, наполнили пару пластиковых бутылок водой, взяли всё, что есть в холодильнике, и выбежали из квартиры, несясь куда-то вдаль, ближе к центру. Покинули здание они в нужный момент, через пару минут в подъезд заползло нечто мерзкое. Оно заставило многих жильцов отложить мысль о попытках побега. Богомерзкий запах пропитал весь дом — было похоже на смесь зловония армии гниющих тел и простоявшей десятки лет жидкости туалетов. Передвигалось оно, как мухоловка, на многочисленных лапках. Ползло по стенам, заставляя вжаться вглубь жителей квартир. На панцире был сгнивший труп эмбриона какого-то собакоподобного животного. Спереди, где было около семи глаз, торчала рука, прямо как у человека, но с большим количеством растительности — такая исхудавшая, иногда дергающаяся. По всему панцирю растут головы различных насекомых, рыб, млекопитающих — вот нечто похожее на муравьиную пасть, вот что-то щучье, а вот осьминог. Неизвестно, есть ли внутри них мозг и работают ли они, но, по крайней мере, тут следов гниения не наблюдалось, хоть многие и были украшены плесенью и странными наростами. Своими усиками, это существо что-то выискивало. Подошло к квартире под номером двадцать три, и стало её вскрывать, как омоновцы ломятся из-за экстремистского репоста. Высунулась надутая, напоминающая вулкан горка кожи, из неё — большие и маленькие зубы, два крупных жвала. Из глубин ротового аппарата и зубной мясорубки появился небольшой хоботок, обливший стену рядом с дверью неизвестной жидкостью, после этого жвалами и клыками это существо стало царапать, проедать проход внутрь. Небольшие лапки, торчащие из хитиновой тарелки, своими острыми концами тоже способствовали продвижению жука внутрь. Однако бедная семья Переводовых не особо страшилась смерти — отец из-за недавней пропажи сына упивался водкой до состояния овоща, а мать без конца рыдала, тоже пытаясь забыться в мире спирта. Приближение собственной гибели перестало пугать, они все равно не хотели встречать одинокую старость, а желали быструю путёвку на тот свет. У отца были даже мысли открыть ему дверь, встретить чудовище, как мужественные герои голливудских фильмов, но помешало внутреннее сопротивление, ещё не репрессированное «Белым озером» и пронизывающей до костей скорбью. Ночной гость наконец-то смог оказаться внутри берлоги замученной семьи и, первым делом, схватил отца своей лапой, проткнув ему ногу и притянув поближе. Хриплый вопль раздался по всей квартире, но скоро был утоплен внутри зубастого рта существа. Кости хрустели, глубокие звуки бульканья и заглатывания сменили режущий уши крик. Некоторые конечности бедного и проспиртованного мужчины отделялись жвалами, куски мяса отрывались и падали на пол. Переводова плакала, лёжа в соседней комнате на кровати, но ничего не делала, а просто ожидала конца. Да и что бы она могла? Затыкать ножом ЭТО? Или прыгнуть с балкона на бетон? Последняя мысль хотела пролететь мимо неё мухой, незаметно, с лёгким жужжанием, однако ловкая рука разума поймала суицидальный всплеск, крепко сжав свои пальцы. Встав, Переводова, немного шатаясь, подошла к двери балкона, старой и деревянной, покрытой белой краской и обильным количеством трещин. Ручка, когда-то красующаяся блеском, покрылась слоем жира и прочих веществ, ожидая пришествия тряпки, имеющей силу вернуть старое величие. Взору вдовы открылся двор. Горизонт был украден армиями невзрачных домов. Тысячи демонов освежили вид приевшихся просторов, превратив их в леденящую душу сказку. Она забралась на бетонный парапет, встала и прыгнула головой вниз, разрывая связь с настоящим. Мыслей перед полётом и в конце не было — только холодный ветер окутывал её мозг, который минуту назад был ещё живым, но ныне стал стылым и расплескавшимся по бетону и земле. Возможно, он был специально отключен, ведь иначе все силы были бы брошены на защиту от совершения прыжка, превращающего мозг в ошмётки разбитого арбуза. Хоть падение было не с небоскрёба, но смерть была быстрой и явно более приятной, чем расчленение. Этот холодный ветер смог проникнуть не только в голову Переводовой, но также готовился захватить других через окна, которые не успели закрыться. Окутывая, охлаждая извилины он превращал полные жизни глаза в нечто бледное, покинутое осознанностью. Мышцы расслаблялись, все чувства покидали жертв, они медленно брали подручные предметы или шли к окнам, чтобы расстаться с вещью, которую приобрели самой первой. Однако не только это терроризировало дом, да более того, разве только человек был добычей всех этих бесов? Деревья покрывались необычными наростами с глазами, смотрящими на конец света. Пребывание под гнётом неведомых форм жизни иссушало до такой степени, что листья после захвата начинали опадать, кора жалобно трескаться, как будто сжимаясь, а само дерево, некогда стойкое и готовое существовать так ещё сотни лет, потихоньку распадалось. Тут и там начинали расти, как на дрожжах, огромные, вздымающие вверх столбы, осыпая с себя чёрно-фиолетовый снег и выделяя запах похожий на серу. Даже лужи стали проводниками неземного, затягивая случайно наступивших в зеркальное чистилище, из которого нет выхода. Как бы странно это ни звучало, но вся эта флора и фауна тоже конкурировала между собой. Тут и там можно увидеть иллюстрации мрачных фэнтезийных романов, которые покинули книги и убивали друг друга за желание завоевать этот мир. Саша бежала с родителями, молясь Богу, чтобы он помог им покинуть территории проклятой земли, но всех их терзала одна мысль — а что если всё происходящее не является бедой их города, а есть нечто мировое? Они не могли слышать моих слов, но я вас успокою — очаг сверхестественной активности разразился только тут. В погоне никто не обратил внимания, кроме Саши, на Дмитрия Ивановича. Он вышел на улицу и смотрел в одну точку, закинув голову вверх. Он стоял странно, как труп, насаженный на кол. Рот был приоткрыт, а оттуда стекала старческая слюна. В пустоте чёрного неба без звёзд заблестел свет, именно там пытался взглядом проделать отверстие старик. На секунду показалось, что свет где-то далеко, но через пару секунд иллюзия прекратилась. В нескольких метрах от Дмитрия Ивановича точка мерцания расширялась и вскоре открылся портал, напоминающий зеркало. Белое сияние приобрело свои цвета, такое чувство, что оно поглотило всё вокруг, пряча за своим сиянием очертания предметов. Вскоре появилась картина — внутри был день, берёзы с пышной листвой мирно стояли, ворота, покрашенные в светлый голубой цвет, отдыхали в объятиях травы и цветов. Просто смотря на этот вид, Саша почувствовала тепло по всему своему телу, свежий воздух, который таится внутри сказочного портала, запах растений. Откуда-то сбоку в этой картинке возникла девочка лет двенадцати и мальчик такого же возраста, пионеры. У девочки были хорошо ухоженные косички, светлое лицо с яркой улыбкой и прекрасные голубые глаза, которые так успокаивали и отодвигали весь разрушающийся мир вокруг. Мальчик же имел карие глаза без капли волнений и горестей. Было видно, что он подстрижен совсем недавно, как будто только вышел из парикмахерской. Саша увидела слёзы у старика на морщинистых глазах. Ручьи солёной воды показали себя свету и заласкали потрёпанные щеки. Дмитрий Иванович, запинаясь, промолвил: «Маша! Вася!». Приоткрылись ворота, смущённая, но с доброй улыбкой, голова светловолосого мальчика высунулась и осмотрелась. Скромный мальчик тут же улыбнулся и помахал рукой, а линзы в толстой оправе блеснули. Тут старик упал на колени, слезы превратились в ливень, он закричал: «Васильевич! Как это? Ты же мёртв!». Видно, что мысли у него спутались. Он вообще не понимал, что происходит, но не мог оторвать взгляд. Маша сказала: «Димка, ты где был? Пирожки же остынут, там как раз один твой остался, пойдем!». Вася тут же вставил и своё слово: «Давай быстрее, а то я за себя не отвечаю, они уж слишком вкусные». Дмитрий Иванович не двигался, он посмотрел в глаза своему другу, уже переставшему махать из-за ворот. Дмитрий Иванович встал, отряхнулся и медленно пошёл к порталу. Чем ближе он был, тем хуже можно было различить фигуру старика. Он, как темнота, сгорал в свете — через пару шагов пропал, растворился в сиянии. Картина ушла вслед за ним. Семья Саши — это очень удачливые люди, поэтому на них и остановился наш взор. Проходя видеоигру, сидящий перед компьютером никогда не представляет себя в роли той неудачной попытки, которая не смогла перепрыгнуть кишащий кольями обрыв, отбиться от грозного монстра или увернуться от пули террориста. В конце игры мы наблюдаем за тем героем, который смог оказаться достаточно удачливым, чтобы не закончить свою жизнь на очередном повороте сюжетной линии. Он прошёл через всех боссов и увернулся от всех ножей и ударов. Игрок, желающий оказаться на месте героя, забывает, что именно он может оказаться той неудачной попыткой. Саша пока является тем, кто двигается вперёд, ещё не успев попасть в рты, лапы или иные места, откуда выход только на тот свет (или хуже). Очевидно, что иные беженцы уже мертвы или... Из кустов вылезла кассирша, работавшая в местном мелком магазинчике. В своей ночнушке, покрытой грязью и листочками, женщина размахивала руками и мычала, как умалишённая. Неудивительно, содержимое головы открыто для любопытного взора, виднеется небольшой блеск содержимого. Светящаяся неоновым, голубым цветом личинка, прилипшая к краю мозга, пустила свои набухшие, пульсирующие корни внутрь, захватив и лицо, и мозг бедной кассирши. Она бросила своё кучное тело в погоне за семьей, которая почти сразу же, увидев этот пример паразитизма, пустилась наутёк. Хоть её передвижения выглядели карикатурно, руки плелись, а ноги высоко задирались, пытаясь со всей силой оттолкнуться от земли, она не давала семье оторваться от преследования. Все силы были переведены в ноги, которые, так и чувствовалось, скоро не смогут передвигаться, ведь всё в них лопнут и порвутся все связки и сухожилия, а камешки и осколочки, впивающиеся в пятки, превратят ноги в месиво. Центры отвечающие за боль были полностью отключены, все равно в любой момент можно было поменять своё тело, однако для личинки было в новинку управление ходьбой разумных обезьян, поэтому почти догоняя свою жертву, ноги запутались, грузное тело упало вперёд, проехав по земле и вздымая пыль. Семья Саши спряталась в строении, оставшемся со времён ВМВ. Если кратко, то неподалёку от их дома была что-то похожее на землянку. Ржавая дверь, сырость и различные насекомые внутри, куча травы, сигаретных бычков и осколков. Такими смешными кажутся попытки спрятаться от происходящего в этом месте, но ничего больше им не оставалось. А к жерлу ада на площадке шли в последний бор дети мёртвой земли. То старое заброшенное здание за чертой города оживилось, стены расписали загадочными символами с помощью крови людей и лесных животных. Разбросанные плиты были подняты с земли и поставлены друг на друга маленькими кучами. Среди всего этого лежали тела — у всех вскрыта грудная клетка, повсюду вырванные кости, куски мяса. Голову неизвестного человека просто вдавили в бетонное здание, на крыше которого располагались пирамидки из дохлых крыс. Мрачное безликое тело сползло, оставляя за собой след из крови и ошметков. Именно там вылезли из земли мёртвецы, готовые уничтожить всё на своём пути. Кого-то туда загнал маньяк, кто-то умер от старости, кто — от старости, кто — от пьянства, а кто — в драках и погонях. Тонны восставших мертвецов красными армиями шли к центру. Тем временем Александр Васильевич Терехов уютно спал в своей кровати, закутавшись в тёплое одеяло ещё советских времен. Черные усы пытались спрятаться в подушке, складки которой были так похожи на его морщины. Не шевелясь, его разум был где-то в ином мире, красивом, не грязном, в котором не было всего того, что его так отвращало — разврат, свободомыслие, новоиспечённые технологии и приходившая старость. Храп отлично сопровождал скрипки кузнечиков, однако в один момент и насекомые стихли. В своём сне он ходил по пространству, состоящему из... Трудно подобрать слово, какая-то материя похожая на облака. Он гулял по саду, тут не было человека, только он. Небо было чистым, солнца он не видел, но оно тут и не нужно, ведь всё и является неким подобием этого солнца, тьмы тут быть не может. Плоды на деревьях так и просились вкусить их сладость, хотели быть сорванным, но Александр Васильевич решил их не трогать, ведь это нарушит покой рая, заставит сработать человеческий фактор, испортит идеал. Даже его нахождение тут уже было чем-то не очень хорошим, ведь он был в месте, как он думал, без греха, а он сам есть крайне греховное создание. Рассматривая небо, он прилёг на мягкую землю, зачарованный бездонным голубым цветом. В один момент он увидел тёмную точку, она, на первый взгляд, нарушала покой неба, но он решил, что и эта точка есть некий особенный элемент всей картины, без которой нельзя было обойтись. Он вообще не привык критиковать что-то, возражать — как своей матери, как учителям в школе, как старшим в армии и так далее. Да и тем более тут точно нельзя было возражать, ведь не могло появится чего-то, что может быть причиной недовольствия. Однако точка росла и через время стала принимать совершенно иные очертания, становясь уже фигурой. Без лица, одежды, а простой фигурой человека из света. Она приближалась, а Терехов просто смотрел и смотрел, не чувствуя опасности. Она уже почти была над ним и ему показалось, что она летит или падает на него, но ни один мускул не двинулся на его потрёпанном лице. «Если надо, чтобы меня раздавило, то пусть так и будет» — подумал он про себя». Он закрывает глаза. Вдох. Выдох. Не успел он приоткрыть век, как резкий удар в живот выбил его из сновидения и заставляет вскочить на своей кровати. Боль была реальна, она не утихла, а перешла в чувство того, что его сейчас порвёт изнутри. Он попытался вцепиться в край кровати, но рука совершила движение только через пару секунд после команды мозга. Тело было не его, а чужим, и кто-то пытается полностью вытеснить бывшего хозяина. Его глаза были зажмурены, он почти ничего не видел, лицо, как после сверхкислого лимона, скукожилось. Он сделал усилие, попытался разжать веки, и попытка оказалась удачной, хоть и произошло всё с такой же аномальной задержкой. Терехов узрел, как из его тела выходит какая-то тусклая, похожая на приведение сущность, как будто вылезла из того сна, решив посмотреть на уже неидеальный мир. Это испугало Александра Васильевича, но не сам процесс превращения своего тела в портал но то, что житель рая сможет увидеть земной быт. Он руками и ногами, корчась, пытался затолкнуть в себя ангела, но безуспешно — это было нечто нематериальное. В какой-то момент разделение всё таки произошло, призрак вылетел в окно, а Терехов уже без задержек побежал за ним, но так и не поймал за хвост. Держась за подоконник, он окинул взглядом двор, полный инфернальных чудес. Тут же заперев окно, он решил не включать свет, чтобы не привлечь к себе внимания. Его тело было проводником неизвестной сущности, за окном — мир, захваченный нечистью. Столько мыслей резко посетило голову Александра Васильевича, но удивления он не почувствовал, слишком многое уж он пережил. Он заварил себе дешёвый кофе и закурил сигареты такой же ценовой категории. Смотрел он куда-то в пустоту, он понял, что судный день пришёл, а он будет наказан за все свои грехи. С такими мыслями, допив кофе и выкурив сигарету, он подошёл к иконам, висевшим в гостиной и креститься. Он знал много молитв, ведь был крайне религиозным. Всегда по выходным ходил в церковь, жертвовал деньги. Надеялся, что его простят, ведь его цель в убийстве детей была попытка их законсервировать, оградить от света, захваченного Сатаной. Если бы был другой выход, то он бы никогда не тронул ножом невинное тело. Молитва была тихой, он еле шевелил губами, потом он опустился на колени. Бесчисленное количество раз он повторял всё, что знал, входя в транс. Он прерывался и просил Бога исцелить его душу, освободить от груза греха, он раскаивался в том, что применил насилие в осуществлении воли Господа. Ответа он не получал, но и не желал услышать его, потому что понимал, что он слишком мал и жалок, чтобы сам Бог ему ответил. Он разбивал лоб об пол, кровь стекала по его лицу. Удар за ударом — боль куда-то ушла. Рука уже сама крестилась, ей не надо было давать никаких команд, губы, согретые усами, так же стали самостоятельны в повторении молитв. Он перестал осознавать себя, полностью отдавшись ритуалу. Кровь залила лицо, на полу появилась лужа, удары головы об пол сопровождались хлюпаньем. Так шли часы, голова была полностью разбита, но движение продолжалось, мозги вытекали из него, но движение не должно было останавливаться. Не было уже Терехова, была только вечность в молитвах. Что же было на границе, отделяющей мир от иго безумия? Семья Саши туда добраться не сможет. Их чашка удачи была хоть и большой, но этого не хватало, чтобы вместить в себе ещё немного благоприятного стечения обстоятельств. Однако из всей кучи людей была парочка, которая всё же смогла выиграть «счастливый билет». Это были Вика и Никита, они слонялись ночью на краю города, где располагалось их временное совместное жилище. Родители уехали, а милая парочка уже провела три дня и три ночи вместе, прямо как настоящая семья. Молодое тело Вики, всего двадцать один год, извивалось в облегающих объятиях своего ухажёра. Никита решил устроить немного романтики, но у него это крайне плохо получилось. Хорошо, что уровень притязаний у партнёрши был крайне маленький. Они потащились в лес. Никита знал очень хорошее место, как он говорил, «романтишное». Месяц назад он и его друзья хотели устроить что-то в духе пикника или, может даже, рыбалки, но вышла пьянка. Палёный алкоголь отравил тот вечер, но это уже другая история. Молодой романтик не был большого ума, поэтому они быстро потерялись. До того озера и поляны они не дошли, как и не встретили чего-то опасного и паранормального, но надо понимать, пришли они в лес только в начале событий. Плутав, Никитка дёрнул свою подругу, которая уже начала паниковать, за руку и указал на деревья, за которыми явно шло что-то ровное, выход или в город, или на ту заветную поляну. Они ринулись туда, в ожидании или скоро прихода в квартиру, или романтического вечера, но ничего из этого там не было. Деревья расступались, но не кончались. Они приближались, но скрытый за деревьями вид отдалялся, не желая впускать в себя их жадные взоры. Так прошло минут двадцать, и их чуток хмельные мозги сообразили — в оправдание пары скажу, что они совсем немного под градусом, две бутылка пива на двоих, одна на каждого — что происходящее — это аномалия. О таких постоянно рассказывают по телевизору в сомнительных передачах. Вика, конечно же, испугалась, но Никита решил откинуть ненаучное объяснение и заверил её, что это оптический обман, скорее всего там ничего и нет, а они просто зашли далёко в леса. Телефоны не работали, связи в таких местах, очевидно, нет. Но Никита понимал, что потеряться тут трудно, всё же, лес не такой уж большой, выйти реально, да и родители их скоро приедут. И действительно, родители примерно в момент рассуждений Никиты начали въезжать в город, который был на первый взгляд таким же. Вот новостройка, достопримечательность района, возвышается на краю города, вот «Дикси», а вот чуть дальше большой «О'кей». Отдохнув на даче, они не ожидали, что попадут в пробку, слава богу, по дороге в город никто особо и не ездил. Жена водителя спала на его плече, а он слушал негромкое радио, там рассказывали про оснащение больниц в Хабаровском крае. Конечно, он даже рядом с этим город нигде не был, но слушать не становилось менее интересно, приятно, что страна встаёт с колен. Веки слипались, он хотел спать, но остановиться и заснуть в машине было не лучшей идеей, поэтому он, пробираясь через заросли сонливости, ехал вперёд, иногда покуривая крепкие, хватающие за горло папироски. Они прогоняли агента сонливости из партии прочь, ударом вкуса выталкивая курящего в кресло из мира сна. Вдруг он заметил, что в машине стало тесновато, как будто жена его потолстела или салон уменьшился, но скинул это на усталость и продолжил поездку, не отвлекаясь от дороги. Город был, на удивление, тихий. Ещё за пару километров до черты города, он заметил вдалеке что-то большое. Он думал, что это необычное погодное явление, но вот, он приблизился и смог рассмотреть это «что-то». Он вздрогнул, чуть не разбудив жену. В небе, над шерстью домов, грозно смотрела огромная голова, с сжатыми зубами, сливовой кожей, в какой-то необычной короне, заполненной драгоценными камнями и фруктами. На лице были белые полосы с причудливым рисунком. Выражение было явно недобрым, выражающим желание оскаленной собаки укусить мальца, пытающегося её ударить палкой. Глаза охватывали всё, так же замечая и его машину. Он пихнул жену, которая не хотела просыпаться и с недовольством и ворчанием открыла свои очи, увидев такую же безумную картину. Они начали паниковать, водитель, забыв о детях в городе, хотел повернуть назад, но не срослось, управление уже принадлежало не ему. Машина просто ехала на автопилоте, двери и окна не открывались. И тут они заключенные машины поняли, что она действительно сжимается, становясь меньше, да и двигается не на колесах, а просто немного паря. Салон становился меньше и меньше, вдавливая их друг в друга. Они били по стеклам, мужик даже достал купленный на рынке китайский нож, на конце которого был стеклобой, но и так зачарованное окно стерпело все удары. Машина неслась и неслась, а они всё больше ценили свои вдохи. Они стали тупо вглядываться друг другу в глаза, когда поняли, что не смогут выбраться. Полные страха очи казались сейчас совершенно иными, теми, которые встретились в их выпускном классе. Его жена была молодой и худенькой отличницей, любившей русскую классику. Всегда такой задорной, шутящей и игривой, умеющей блеснуть хоть поверхностным, но всё же каким-то знанием. А он — расцвет сил, коренастый, не дурак, хоть и не отличник, поступающий в техникум. Он вспомнил глаза жены, которая после выпускной ночи была лишена им девственности, а он упивался этим. Как же ему было приятно от этой мысли — она у него первая. Хотя со временем мудрости к нему прибавилось, и он понял, что это было не такое уж достижение. Странно, что у такой семьи, хоть и не интеллигентов, родился такой тупой сын. Всматриваясь в друг друга, боль начала уходить, они срастались в единый организм, машина их сжимала, уходя вдаль. В какой-то момент она превратилась в точку, а потом вовсем испарилась, сжавшись в молекулу. Жители царства смерти и земли продолжали маршировать, подходя к центру города, оккупируя здания. Неизвестная энергия дала разложившемся до костей телам способность двигаться. Сила, которую они приобретали, достигала таких масштабов, что их бывшие тела, наполненные не чем-то магическим, а жизнью, вряд ли бы могли потягаться с нынешней мощью. Кости, вновь соединившиеся, стали пробираться, копая узкие проходы под землей, кусая всё, что двигается. Чем больше живых существ было уничтожено, тем большим количеством плоти обросли их тела, закрывая тот внутренний всепоглощающий мрак, ютившийся где-то под грудной клеткой. Их новое устройство дало определённый чувственный аппарат, превосходящий старый. Они стали видеть вещи, ранее скрытые, и воспринимать нечто, скрывающееся внутри вещей, но недоступное простому взору. Они понимали, что именно там кроется источник новых сил. Не сказать, что им нужен был какой-то особенный храм, чтобы связываться со своими новыми богами, ведь всё вокруг и состояло из них, однако в своём крестовом походе было необходимо всё превращать в места служения, чтобы показать преданность абсолюту, который воскресил их. К сожалению, то, что исходило из невидимого пространства никак нельзя было расшифровать, не было никаких указаний, не было никаких заповедей, как и какого-то языка, но только одни ощущения, полностью хаотичные в своей палитре. Зачем кости наделили силой — загадка, однако факт оставался фактом, они теперь топчут землю, поэтому они решили служить так, как делают на своей привычной планете. Мертвецы захватывали храмы, магазины, хранилища. Уничтожали других конкурентов, искали сердца людей, так притягивавших их какой-то ностальгией по старой жизни. Из трупов, которые не могли заново прийти сюда в новом обличье, они строили целые стены. Иногда случались припадки, сознание с бешеной скоростью переносилось из одной точки наблюдения в другую, внеземную, оно путешествовало пробираясь сквозь узловатые коридоры пространства, подобно это делали они, копаясь в земле. Так они и выучили странный язык, на котором говорили бесформенные существа. Прародители заставляли их сходить с ума, чтобы раскрыть внутренние психические способности. К сожалению, строение тел хоть и изменилось, но не позволило издавать такие же звуки, которые могли извергнуть из глубин своих тел предки. Однако это не помешало им адаптировать язык и создать свой диалект. Двигаясь к центру, они даже не задумывались над тем, что иная форма жизни так же идёт к ним навстречу. Саша со своей семьей молчала, все боялись издать даже едва слышимый вздох или выдох. Они слышали звуки влажного скольжения, что-то ползало наверху, рвало траву. Отец завопил, какой-то странный жгут вцепился в его ногу. Он схватил его мужественными, волосатыми руками, но это была роковая ошибка. Мгновенно по ним поползли маленькие венки, вцепляясь в каждую пору, морщинку, всасываясь внутрь. Лёгкий свет ночи дал Саше и матери посмотреть на то, что пыталось убить отца. Маленькие хоботки мгновенно обхватили его со всех сторон. Это растение поползло через щель в крыше. Отец сидел ближе всех к ней, поэтому его и схватили первым. Он лежал без чувств, в какой-то момент его тело начало трясти. Он поднялся в воздух, вокруг него свисали формирующиеся мясные жгуты: они покрывались то красной пеной, то жёлтым налётом, то мясом. Одежда начала оттопыриваться, как будто внутри его что-то было. Вскоре майка порвалась. Грудная клетка, как ставни, открылась. Сердце, ещё бьющееся на таком же кровавом жгуте высунулось вперёд. Оно бурлило, в один момент, в его середине начал формироваться орган, похожий на глаз. Высунулось что-то чёрное без зрачка. Тем временем, кожа отца начала сниматься и трескаться, кружась и складываясь, и через минуту приняло форму лепестков лотоса. Вены сплелись, образовывая странные узоры на кожаных лепестках. Из под отца, превращённого в цветок, вылезли росточки, ищущие кого ещё схватить. Видящее сердце наблюдало. Они с матерью выбежали, вокруг была выставка метаморфоз — кто-то стал чем-то деревоподобным, одна девочка тоже стала лотосом, ещё двоё прошли этот путь в слиянии и превратились в деревцо рябины, с ягодами, но сделанными из вен, пульсирующих, капающих кровью. Саша после того, что она сегодня видела, лишилась чувств, передозировка адреналином, мозговая плата была полностью выжжена. Она просто наблюдала за процессами вокруг, не оценивая их, стараясь продержаться на этом свете максимально долго. Она не пыталась думать о том, что будет — это её страшно пугало, да и времени не было. Единственное чувство, что трогало её, это страх. Она боялась, что её слабую, небольшую грудную клетку так же распахнут, нежные плечики вывернут, а скромное сердечко станет глазом для этих сущностей. Они пытались спрятаться там, где нет растений, но тщетно. Они вернулись к дому, вокруг что-то горело, кто-то носился в криках, почти над ними пролетела трёхметровая пчела, державшая в лапах их пожилую соседку с последнего этажа. Саша и мать забежали в подъезд, решив вернуться в квартиру. Но дислоцироваться не вышло, было уже поздно. Это существо очень быстро распространяется, пуская свои корни вглубь. Оно пришло с восточной части района, сформировав целую подземную сеть. Там где оно задержалось дольше всего последствия были колоссальны. Дома разрушались, меняя свою структуру, они превращались в огромные, фантастические деревья из камня, арматуры, стекла и предметов, находящихся в домах. Все животные были пойманы, даже растения — от дубов и травинок — изменяли свои формы, закручиваясь, сливаясь воедино, образую причудливые узоры. Очевидно, жизнь в этом месте приобрела новый вид. Так и в подъезде через окна подвала пробралась по трубам дрянь, желающая вывернуть всё наизнанку. Саша и мать упали у самого подъезда, небольшой стебель устроил засаду, ждал, пока в его ловушку попадутся. Они посмотрели на друг друга и поняли всё без слов. Телепатическая связь была установлена между ними сразу же после смерти отца, они вдвоём оказались на проклятой земле. Саша присмотрелась и, к своему ужасу, увидела, что ноги покрыты маленькими цепками венками. Глаз высунулся из клумбы, поднимаясь высоко вверх и рассматривая пойманных. И был ли это вообще глаз, а не некий рудемент или что-то иное — какой-нибудь природный локатор? Корневая система могла иметь сильную чувствительность и ощущать за километры движение ног. Так что возможно, что их заметил не глаз, а собственные шаги стали предателями и воткнули им в спину нож. Венки потихоньку начали доставать до самых ляшек. Так прошёл час, мир вокруг почему-то стих, такое чувство, что эти растения смогли продавить свою форму существования везде. Саша уже не плакала, а просто смирилась, мать держала её за руку. Сопротивляться было бессмысленно, они крепкие, как будто въелись в под кожу, обмотав кости. Если их попытаться укусить, то они просто захватят лицо, руками их тоже трогать нельзя. Где-то на середине, когда венки приближались к маленькой и не до конца сформировавшейся груди, она поняла, что теперь уж точно надеяться не на что. С ней сделают то же самое, что и с отцом. Небольшая надежда, сидящая в коридоре её сознания, не просто решила не проходить на кухню, пить чай с другими мыслишками, а взяла и застрелилась. Всё, конец. Она окунулась с головой в воспоминания, мирно лежа на холодной земле. Страх смерти куда-то ушёл — возможно существо, захватывающее её организм, выделяет вещества, успокаивающие жертву. Или она находится в шоковом состоянии, полном бесстрашия. Саша вспомнила свою подругу, с которой недавно была в ТЦ, раздумывая над её нынешней судьбой. Она вроде ещё тогда вечером хотела уехать с родителями на дачу, может быть, её всё это не коснулось. Эх, а ей всегда везло — и наугад тесты решать в школе у неё выходило отлично, один раз на олимпиаде по обществознанию она обошла Сашу на пару баллов и прошла школьный этап... Всё же, Саша скорее относилась к ней с завистью, хоть они и были подругами, почти лучшими. Она была как будто окутана коконом, только голова ещё не попала внутрь. Она вглядывалась в небо, ловя последний глоток воздуха. На секунду она увидела в небесах голову. Как будто какое-то индийское божество, она видела что-то подобное на картинке книжки, которая лежала в кабинете обществознания. Она заметила, что у этого существа выпал глаз, вместо него там дыра, такая же тёмная, как небо. Такое чувство, что он был выдран, огромной диагональю открывалась на лице рана с тёмной кровью, внутри её росли багрово-чёрные грибы. Насколько же ужасным и огромным должно быть существо, которое в состоянии лишить его глаза и оставить такой шрам? Под эти мысли небо подменили тёмнотой кокона. Она слышала, как медленно билось её сердце, каждый вдох и выдох. Воздух не кончался, хоть прошёл уже час. Хотя может и минут пятнадцать. Она очень быстро перестала ощущать время, как свои конечности. Возможно, что её поедали — она попыталась подвигать пальцами. В неком удивлении, пришло осознание, что она может совершенно свободно махнуть рукой, как будто стенок кокона вообще нет. Она подняла голову и увидела себя: ноги, руки, тело. Саша встала, оперевшись, сама не зная на что, как будто пустота стала чем-то твёрдым. Вокруг не было ничего, просто космическая бездна. Но когда она осознала, что вокруг неё ничего нет, она обратила внимание на пол. Она на чём-то стояла. Присмотревшись к полу, Саша захотела нагнуться, но мгновенно провалилась вниз и начала лететь — вскрикнула, но быстро поняла, что конца полёту нет. Так шли часы, дни, года, века. Не думаю, что возможно представить, что дальше произошло с Сашей, она до сих пор падает вниз, не старея и не умирая, в своей бесконечной молодости она летит в самые пучины. Сошла ли она за это время с ума? О чём она думала столько времени? Думаю, на любой похожие вопрос можно ответить — да. Ведь у неё есть бесконечность. Коконы начали впитываться в землю, превращая кусты в удивительные заросли из костей, органов, с пугающей красотой узорами. Всё же, это лучшее, что могло произойти. Боли не было, дочь и мать умерли, держась за руки. Отец погребён рядом. Финальная битва так и не случилась, мёртвецы даже не смогли дать достойный отпор чуме, даже самое мизерное старание сразу же было подавлено. Назовём существо, которое захватило город, садовником. По кладбищу летело на мощных ногах ещё одно существо, напоминающее нас. Серая кожа, развитая мускулатура, лысая голова и темные, почти чёрные глаза. Он несся, перепрыгивая могильные плиты, ограждения. такое чувство, что за ним что-то гналось. Действительно, он находился на маленьком островке, которые ещё не был захвачен странными лозами, желающими превратить всё в себе подобное. Кладбище, на самом краю города. Старое, но не заброшенное, сюда ещё иногда приходили люди. Видно, что аномальные явления края его изрядно потрепали, некоторые могилы разбиты, где-то лежат маленькие трупы животных. На северной части кладбища лежит какая-то странная и тёмная сфера, размером со склеп. Однако нас это не должно волновать сейчас. Мы видим последних выживших — маленьких жучков, таящихся под землей, это серое существо, кота, который спит внутри склепа, попав туда через дырку в стене, пара гнёздышек с птицами на ветках деревьев. Однако единственные живые, которые не будут поглощены — это те, кто смог «выбраться» из города, зайти за границу. Их судьба не ясна, ведь они попали в те пространства, которые запутаны похлеще, чем наушники, оставленные без присмотра, в некой ленте Мебиуса. Серый силач запрыгнуло на склеп, он был тяжелым, поэтому постройка содрогнулась под ним, посыпались частички камня, листьев, грязи. Он осмотрел всё вокруг, хотел оценить обстановку. Его чутье подсказало, что дальше прохода нет — там непроходимая зона. Всматривался вглубь деревьев и могильных плит, как будто пытался увидеть врага в замешательстве, чтобы прыгнуть на него и задушить. Попытка бега, всё же, была бесполезной, нельзя победить то, что таилось там. Смерть принимать никто без боя не хочет, поэтому и он решил наплевать и бежать туда, где нет конца горизонту. Как только ноги опустились с крыши на землю, хоботки вылетели пулями из земли. В течение пятнадцати минут кладбище было полностью захвачено.

ОТСУТСТВИЕ

А наступил ли в конце-концов день? Трудно ответить. Для семьи Гублиных день точно наступил. Отец семейства встал вместе с женой, она сделала всем завтрак — в первую очередь, своему мужу. Он отпил кофе и слушал новости по телевизору. Мать разбудила своих детей — дочь и сына. Они делили одну комнату, но никогда конфликтов у них не возникало, что удивительно. Она поцеловала нежно свою любимую дочь, на что та быстро проснулась. А затем так же, нежно, подошла к кровати сына, чтобы тоже его окутать бодрящей материнской любовью. Сегодня был выходной день, Гублина захотела позвонить семье Переводовых, но ничего не получилось, телефоны никто из них не брал. В новостях — ни электронных, ни в печатных, ни независимых, ни в государственных — ничего не было. Никто не утаивал, просто до них информации и не дошло. Конечно, различные властные органы РФ быстро узнали о том, что за ночь город стал призраком. Никаких следов людей, растения пропали, дома в полуразрушенном состоянии, животные взяли и по щелчку пальцев вымерли, не оставив даже костей. Информацию быстро передали в самые высшие мировые органы, дальше она никуда и не ушла. Даже мировому правительству не было под силу найти ответ на мрачную загадку. Если бы подобное происшествие попало в народ... Паника и ужас. Были брошены титанические силы, чтобы никто не смог узнать даже о том, что такая часть маленького города существовала. Возможно, что в этом приняли участие все самые влиятельные страны, все тайные и открытые общества, всё, что только возможно было, было направлено на сокрытие информации. Однако не только в этом дело, даже те, кто мог передать информацию, так испугались, что решили молчать. Без пыток или финансовых поощрений — просто не хотели об этом говорить, ведь не знали, может само упоминание об этом может стереть человека с лица земли? Ответов никто не знал, да и искать не хотелось. Все предпочли остаться в неведении, ведь возможно, что ответы не дадут никому больше спать спокойно и безмятежно, а сведут человечество с ума. Они сочли остаться в своём невежестве, чем в полном сумасшествии.